Ссылка на эту статью в данном заявлении (ЗАЯВЛЕНИЕ (НДКТ): АКАДЕМИИ НАУК СССР, Отделению истории АН СССР, ЦК КПСС 1989 г)

Источник: http://ndkt.org/zayavlenie-ndkt-akademii-nauk-sssr-otdeleniyu-istorii-an-sssr-tsk-kpss-1989-g.html

Речь и насилие
Гибель Российской империи в 1917 году привела к появлению ряда небольших независимых национальных государств (Польша, Финляндия) и попытке построить новое государство на принципах федерации равноправных народов. Русская государственность должна была уступить государственности классового, или наднационального, типа; от этой первой попытки по сей день остаются некоторые узлы, плохо встроенные в систему. Если стратегия Ленина состояла в том, чтобы на развалинах империи построить федерацию народов, национальное развитие которых должно было вырваться из оков государственности, то стратегия Сталина и его окружения состояла в том, чтобы в исторически короткий срок создать государство, в котором русскому народу пришлось бы отдать все для ассимиляции инородцев, - монструозное имперское образование с идеологией национального государства-карлика. В ходе реализации этой стратегии на протяжении жизни трех поколений сократился список населяющих страну народов (так, талыши, мингрелы растворились соответственно в азербайджанцах и грузинах); предпринимались попытки истребления народов методом депортации в места, где им, в лучшем случае, грозила ассимиляция в более крупных этносах.

Нынешнее состояние межнациональных отношений в СССР должно быть признано в целом предкризисным, а для некоторых регионов (Закавказье) и прямо критическим. Среди русского населения страны растет недовольство "неблагодарными" инородцами, "зажравшимися" на своих плодородных южных землях (если речь идет о южанах) или не желающими делиться своими более высокими экономическими и национально-культурными достижениями (если речь идет о прибалтийских республиках). Среди самих инородцев растет недовольство "старшим братом" - русскими, навязывающими свои стратегические цели (хлопок, уничтожающий сады, - узбекам, целину вместо скотоводства - казахам, химические производства - армянам, атомные станции - украинцам и тому подобные традиционные для массового сознания мотивы) и пользующимися статусом народа первого ранга, олицетворяя весь Союз, который не случайно назван союзом республик, а несоюзом народов.

Коренным вопросом для массового сознания остается вопрос о тождестве Советской власти и власти русских, тождестве, которое одним представляется законным и традиционно оправданным (например, "оптимальным опытом решения военно-стратегических задач": Октябрь, 1988, #5, с.172), а другим кажется неприемлемым, нуждающимся в пересмотре. Даже официальное ocуждение национализма и шовинизма предполагает двойную шкалу: русский национализм осуждается лишь на стадии шовинизма, или выражения национального превосходства над другими народами; инородческий национализм осуждается уже на стадии отстаивания своей культурной самобытности или законных прав (именно такова была реакция на требование крымских татар разрешить им вернуться на родину).

Одним из показателей динамики кризисного развития представляется языковое состояние общества, сложившееся за последние пять-шесть десятилетий и обладающее большими разрушительными возможностями. Языковая ситуация в стране в настоящий момент на ближайшую перспективу может быть охарактеризована как полуязычие. Органическое полуязычие как следствие "двоемыслия" выражается в девальвации "верхних" этажей языка, ответственных за "хранение" фундаментальных ценностей, и значительном подъеме сквернословия, в особенности мата как речевой "смазки", обеспечивающей коренную деградацию больших сообществ носителей языка. Функциональное полуязычие официально квалифицируется как "двуязычие". При этом русский язык, выступая в качестве языка-посредника, обслуживает сферы идеологии, политики, "большой" литературы и культуры, а заодно и "низкие" области речевого поведения, тогда как родной язык местного населения обслуживает среднюю, бытовую, сферу. На водоразделе - языковая нейтральная полоса, которую не могут обслужить ни тот, ни другой языки "двуязычного человека".

Распаду речевого облика носителей русского языка способствует и исполняемая им роль языка-посредника в многонациональной стране. Наряду с существованием довольно большой двуязычной прослойки, оказывающей некоторое влияние на развитие обоих языков, нельзя упускать из виду и, по-видимому, ничуть не меньшую полуязычную прослойку - людей, не владеющих в пределах общепринятых для грамотного человека норм ни языком своего народа, ни русским. Особенно остра проблема для наиболее подвижной части этой прослойки - юношей, отслуживших в армии и оставляющих родные места или готовых вернуться домой с навсегда сложившимся образом русского слова.

Невозможность для полуязычного передать словесными средствами то, что более всего тревожит, радует или пугает, годами накапливает в нем взрывоопасный груз умственно не обрабатываемых переживаний: чем они болезненней и монотонней, тем более необходимым делается для них соответствующее словесное выражение. Так надобно больше жевать сухую и грубую пищу. Но слов нет или слова не те. Полуязычный, в сущности, отторгнут от человеческого сообщества. Его поведение непредсказуемо, он и сам не может предупредить о надвигающемся взрыве. Когда таких полуязычных, почти всегда отмеченных неизбывной аффектацией, много и они к тому же собраны вместе, любой, даже самый незаметный, в принципе разрешаемый только словами, конфликт порождает грубое насилие. Полуязычие, таким образом, - это не лингвистическая только, но этносоциальная болезнь толпы ХХ века.

Таково, по нашему мнению, одно из объяснений феномена сумгаитской резни.

К середине 30-х годов тюрко- и ираноязычные народы СССР были переведены с латиницы и арабского письма на кириллицу (которую тогда называли русским алфавитом). Переход на кириллицу был вызван необходимостью отделить эти народы от их народов-единоверцев и соседей - как тех, кто переживал начало "исламского Возрождения" (Иран, арабский мир), так и тех, кто - подобно СССР - вступал на путь секуляризации государственной жизни (суннитская Турция под руководством младотурецкого триумвирата и особенно Ататюрка).

В случае Азербайджана переход на кириллицу резко противопоставил носителей языка их соседям - грузинам, армянам, сохранившим традиционную систему письменности. Со временем это, на первый взгляд незначительное, вмешательство в лингво-культурную сферу постепенно привело к падению престижа родного языка в "русской рубашке" и русского языка как языка-посредника. В то же время возрастал престиж арабского и персидского языков, как традиционных языков ислама и исламской культуры. Проходя вдоль рядов Ленинградского рынка г. Москвы летом 1988 года, автор обратил внимание на там и сям расставленные перед лотками с фруктами из Средней Азии картонные ярлыки с арабскими письменами. Можно с уверенностью сказать, что ни один из посетителей рынка (и мало кто из продавцов) мог прочитать, что же написано - "урюк", "инжир", "курага", не взглянув прежде на содержимое лотка. Арабская надпись - знак если и не новой ситуации, то, во всяком случае, только что оформившегося процесса.

Стратегическое значение для любой национальной культуры имеют речевые предпочтения, сложившиеся у носителей языка. Если для армян или грузин родной язык занимает безусловно первое место в любом предлагаемом списке языков, то у носителей большинства других языков народов СССР картина может оказаться иной. В обстановке развивающегося полуязычия, падение авторитетности русского языка прямо сказывается и на деградации родного языка в литературном воплощении.

Одновременно возрастает ценность устного творчества на родном языке и повышается внимание к стадиально более древним воплощениям национальной традиции: у мусульманских народов это интерес к исламской и доисламской истории своего народа. Ориентация на фантомные ценности (метафора - от фантомной, ампутированной к вечности в физиологии) стимулирует попытки представить язык "старшего брата" как образование вторичное по отношению к "Востоку" в целом. Местные низы и работники "искусств, наук и ремесел" отводят русскому языку роль посредника при пересечении политического языка ("языка власти") и сквернословия. Родной язык, лишенный для его носителей исторического прошлого и духовных ценностей (для мусульман исламской цивилизации), будет цениться тем выше, чем более ему будут возвращаться эти ценности. При этом его значение и самостоятельность будут преувеличиваться, а иноязычными соседями он будет восприниматься все более враждебно, особенно если для их языков ("младших", "третьих" и т.п.) не созданы условия максимального благоприятствования (азербайджанский в Армении, армянский в Азербайджане, грузинский в Армении и т.п.).

В ходе инстинктивного или осознанного преодоления функционального полуязычия, официально признаваемого "двуязычием", уже наметилось значительное упрощение обоих языков, которые можно назвать "обогащением" только в том смысле, в каком этот термин применяют в металлургии: стремясь очистить язык от "чужих" примесей, его обрекают на все более заметное вырождение. Провозвестниками процесса общего оскудения языка - как для полуязычных носителей одного языка, так и для полуязычных из двуязычных - стали писатели, высказывающие как изоляционистские (В.Белов, В.Распутин), так и интернационалистские (Ч.Айтматов) взгляды, в которых нет ничего ни конструктивного, ни даже утопически конструктивного. Трудно не разделить гнева представителей великого народа на тех, кто десятилетиями вырывал из русской культуры Владимира Соловьева, силясь подсунуть вместо него матрешек. Унижающая всякую культуру "фольклоризация" становится, к несчастью, одним из оснований для ложного, в целом, вывода о презумпции благотворного и продуктивного взаимодействия русской дореволюционной культуры и российского самодержавного строя: самообман это тоже разновидность культурного полуязычия.

Поляризация "национального нигилизма" и национализма лишает подлинно двуязычную (точнее Ц многоязычную) прослойку реального влияния на массовое сознание. С точки зрения националистов, историческое прошлое языка безусловно предпочтительнее его нынешнего состояния, хотя будущее русского языка мыслится, парадоксально, светлым и радостным. Многоязычные носители русского языка, в подавляющем большинстве случаев, видят главные угрозы приходящими извне либо возникающими по вине "предательски" русифицированных инородцев. Массовое сознание практически не регистрирует внутренних источников распада языка, культуры и экономики.

Общая картина языкового соседства такова, что носители языков во всех регионах страны отмечают нарастание конфликтности языкового сосуществования. Интенсивность распространения полуязычия такова, что для разрешения всяких межнациональных конфликтов оно будет подстрекать к насильственным методам. Антисемитизм в условиях общей межнациональной напряженности может быть использован как традиционный элемент идеологии национального сговора крупных этнических групп против малых народов, с непредсказуемыми последствиями для судеб страны.

Примером такого сценария можно считать антиармянскую политику в Карабахском вопросе. Ближайшие последствия этой политики - взрыв национализма в Азербайджане, рост антиармянских и антиазербайджанских настроений среди русских и вообще "северян", а в будущем - усиление феодального изоляционизма как в Азербайджане, так и в других республиках Закавказья. Что мешает центральным органам управления избавиться от узкопрагматического, бессистемного и, в целом, бесперспективного подхода к решению межнациональных проблем? Еврейский и армянский вопросы ставятся не в первый раз, и их решение возможно лишь в увязывании с общей для страны проблемой национального насилия, которую можно определить и шире - как проблему структурного насилия.

Русский вопрос стоит в центре этой проблемы. Рассмотрим его в преломлении инородческого массового сознания, с учетом того языкового обстоятельства, что русское население СССР в большинстве случаев отдает языкам других народов страны 4-5-е места в 4-5-местной шкале ценностей, испытывая в целом глубокое отчуждение от инородцев как в европейской части, так и в республиках, где большинство населения составляют нерусские.

Двусмысленность государственного устройства, созданного по сталинскому рецепту, проявляется в пропаганде "многонационального единства" на фоне подавляющего превосходства русских в высших эшелонах власти, армии, науки.

Вырождение и физическое уничтожение интеллигенции и прогрессивного духовенства во времена массовых репрессий и опустошительных войн привели к господству в широких кругах русского общества представлений о "сокращении российского жизненного пространства", о засилье инородцев, вредительстве иностранцев, заговоре жидомасонов и т.п. В свою очередь среди народов Средней Азии и мусульман Закавказья эти все процессы стимулировали распространение неофициального ("варваризованного", "фанатизированного") ислама.

Охваченными массовыми психозом оказываются и работники умственного труда в России, шумно обсуждающие свой статус "русской интеллигенции", ибо они всерьез полагают, что происхождение и род занятий - достаточное основание для такой квалификации. Эта интеллигенция навязывает русским национальное самосознание малого народа, окруженного морем нерусских - "чурок", "чучмеков", "чукчей"... Для нее характерен антибольшевизм, сталинизм и критика Ленина за попытку разрушить государство, построенное на национальном насилии. За идею равенства, идею федерации народов, а не союза автономных бантустанов, созданных Сталиным и его наследниками.

Массовое сознание не в состоянии критически осмыслить данный круг вопросов, и они либо некритически принимаются как руководство к действию, либо некритически отвергаются. Происходит поляризация фундаментальных национальных ценностей с перспективой роста центробежных тенденций. Самое уродливое детище массового сознания может развернуться в реальности стремительно и непоправимо, как в Сумгаите. Поэтому первыми шагами в решении национального вопроса должны быть не административные меры, но превентивная массовая кампания по всем информационным каналам, включающая в себя:

а) публичное признание Правительством СССР остроты национальных проблем и необходимости глубокой перестройки межнациональных отношений;

б) вытекающее из этого снятие табу на обсуждение национальных вопросов, с обязательной равноправной публикацией полярных и компромиссных точек зрения по всему кругу проблем. Не следует бояться появления в печати взаимных претензий, справедливое решение возможно только при гласном обсуждении действительности;

в) объявление всенародного конкурса стипендиатов Совета национальностей (не из числа номенклатурных лиц) для поездки в многонациональные страны мира - от Швейцарии и Югославии до Австралии и Канады - сроком на 1-3 месяца с целью изучения богатого и широкого опыта гласного отчета об этих поездках;

г) выпуск на языках народов СССР специальных номеров газеты Известия, посвященных, среди прочего, законным, подзаконным и незаконным актам в области национальных отношений;

д) пропаганда национальных культурных центров ассоциации и всех форм просветительной деятельности всех народов без изъятия;

е) создание социологического и исторического центра по изучению национального вопроса; в начале своей деятельности такой центр должен был бы подчиняться непосредственно одному из членов Политбюро и выпускать ежемесячный открытый журнал.

Административные же меры, как это ни странно, в эпоху перестройки могли бы быть направлены на расширение аппарата, ведающего межнациональными отношениями (в частности, создание национальных отделов и крупных ведомств), а так же разработку законодательства о преобразовании СССР в правовое федеративное государство. Без срочного превентивного и ненасильственного вмешательства в сферу стереотипов массового сознания (уже перерастающих в психозы), вмешательства, осуществляемого лишь через слово, перечисленные и другие острейшие проблемы национальных отношений наталкиваются на незнание, некомпетентность местных властей и растерянность центральных ведомств, не привыкших обходиться без применения силы.

Честное признание общих трудностей и мирное их преодоление на сугубо правовой основе - вот достойный и все еще реальный путь к избавлению великой страны от структурного насилия.

"Век ХХ и мир", #8, 1988

Comments: