Из  «диссидентов»  в  жандармы. От  «демократии» – к  суперфашизму.

 Ю. ОСМАНОВ, VII. 1993 г.

 Непреложная иерархичность организации любого общества (как и самой организации живой природы в общество) приводят к извечной диалектической борьбе двух начал – централистского, тоталитарного и анархического, справедливо усматривающего в тоталитаризме, рано или поздно принимающему формы государственной власти со всеми сопутствующими институтами, нечто подобное бетонному колпаку, рано или поздно начинающему калечить, а затем неизбежно и задушить развитие.

Со своей стороны государственное начало рассматривает любое отклонение от «системы» как опасный и дерзкий бунт, который неминуемо парализует функционирование всех общественных связей и процессов жизнеобеспечения, возвратив общество к исходному растительно-животному состоянию.

Кульминация схватки двух начал приходится и составляет суть всех социально-политических взрывов или попыток чисто политического переустройства, нередко выступающего под флагом религиозной реформации, культурной революции или более узких по сфере охвата реформ школы, элементов политической системы.

Непреложная иерархичность организации общества объясняет и обуславливает тот факт, что сами модели общественной пирамиды становятся всё более утончёнными, теоретически всё более отработанными, а механизм их защиты всё более изощрённым и располагающим более квалифицированным и могучим аппаратом профессиональных кадров, давно сложившихся в неистребимый, непотопляемый, вездесущий живучий и прекрасно мимикрирующий класс «номенклатуры» «партократов», «роялистов», «фундаменталистов», «ортодоксов», «консерваторов», «унитаристов» и т. п., с явной иерархией, в высших слоях, которых всё же преобладают «геронтократы».

Развивать, совершенствовать и обогащать теорию, оснащать арсеналы защитного механизма пирамидальной модели общественного устройства помогают и противоборствующие теоретики и практики второго начала, поскольку их подвижничество сводится или к сочинению новой формы пирамиды, или к перетряхиванию кадрового состава и вставлению шарниров в окостеневшие узлы реформируемого скелета.

В самых радикальных революциях дело сводилось, в сущности, к тому, что пирамиду власти валили на другую грань. Вершина оказывалась теперь внизу, с хрустом и грохотом ломались все внутренние структуры и внешние связи. Головка, не понимавшая или же маниакально не желавшая смириться с происшедшим, обезглавливалась на гильотине или пристреливалась в подвалах. Начинался бурный процесс, напоминающий пир в джунглях, переобустройства на верхних этажах новых постояльцев.

Удержаться там можно только при наличии целого ряда качеств. Нередко те качества, которые непременны в стабильном существовании – государственный размах мышления, высокий профессионализм, приобретённый или наследственный авторитет, не гарантировали и не решали почти ничего без коварства, содействия неких посторонних или якобы посторонних революции сил.

Наиболее радикальные трансформации пирамиды приводили к существенному усложнению как раз те средние и нижние слои её механизма, предполагая незыблемым само существование государственного аппарата (хотя бы его мотивация концентрировалась на внешнеполитических функциях) с его неизбежными функциями – аппаратом принуждения и правовой регламентацией всего и вся.

Каждая революция, а по сути дела, перевал пирамиды на бок, неизбежно сопровождается тотальной разрухой, тем более тяжкой, чем более радужные перспективы с нею связывают её идеологи. Чем более ненавистным становится окостеневший аппарат (постепенно перекачивающий в класс охранников своей незыблемости свои лучшие кадры и уже существующий сам для себя), тем менее теоретики переворота способны предвидеть, а тем более программировать процессы после выстрела стартового пистолета, после которого начинается захват царских покоев, парламентских рычагов и кормушек спецраспределителей благ.

Зато охранные механизмы пирамиды власти в тиши своих тайных кабинетов и аналитических центров исследований, не спеша, успевают просчитать и филигранно отработать стратегию перехода этого механизма сквозь и транзитом до нового устойчивого состояния.

Если зарождающийся якобинский процесс, желает он этого или не желает, вынужден всё более широко и открыто ставить, а нередко рекламировать свои, хотя бы ближайшие планы и представления о новом, с его точки зрения принципиально ином и уникально чудодейственном устройстве, выдавать свои методы, кадры, союзников и сроки, то охранные структуры вовсе в этом не нуждаются, не заинтересованы и обладают широчайшим простором для манёвра, в том числе и для того, чтобы разыгрывать классические фарсы «заговоров» и «переворотов» и их стремительное подавление «восстаний» и «путчей», подавление которых, как на потешных играх Петра, расписано как по нотам и под покровом подавления – проведение ещё более масштабных, ещё более ошибочных путей реформации или контрреформации, в зависимости от замысла.

Тут вряд ли уместно тратить время на перечисление примеров. Сошлёмся только на филигранный по замыслу и технике проведения приём затягивания Савенкова на наживку мифической партии «ЛД», оставивший в дураках многие разведки, не говоря о самой савенковской.

Бесспорно, для переворота пирамиды, потрясения всех основ отнюдь не достаточно одного политического авантюризма. Полагать так, было бы равносильно отрицанию объективного характера и неизбежности радикальных изменений в надстройке. Но если бы устойчивость пирамиды была обусловлена исключительно внутренними факторами, а процесс замыкался бы в её гранях, любые статус-кво были бы долгожителями. Настолько устойчивыми, как олицетворяющие их пирамиды египетских фараонов.

Не случайно любой новый режим стремится, особенно на начальных этапах, оградить себя «железным занавесом».  Однако современный мир давно уже не представляет такого режима благоприятствования. Более того, складывающийся мировой механизм парадоксальным образом сам тяготеет к формированию в сходных пирамидальных конструкциях, столь же мало оставляющих степеней свободы субъектам международного права, подмятым в основании пирамиды, как субъекты правоотношений в основе фараоновской пирамиды. Процесс этот далёк от завершения.

Попытка обустроить «новый мировой порядок», предпринятая странами фашистского блока полвека назад, втянула в свою орбиту практически весь мир. Сегодня мы переживаем фактически третий мировой передел. И хотя эта третья мировая война на основных своих фронтах задействовала не военную технику, а гораздо более цивилизованные средства экономической стратегии, последствия их будут более опустошительными и драматическими, как в экономике, так и в надстроечных структурах.

Не учитывая всех этих особенностей и обстоятельств при анализе того, что произошло при развале Союза и каковы дальнейшие перспективы развала и судьбы тех новых пирамид, которые спешно пытаются возводить на его обломках, невозможно ни реально прогнозировать, ни понять картины происходящей драмы,  ни разглядеть и опознать фигуры в её мизансценах. Равным счётом затруднительно было бы идентифицировать смысл предлагаемых в избытке прожектов и их авторов.

При всей непреложности и внешней стихийности возникновения, подтверждаемым тотальным охватом народа в момент кульминации, национальное движение крымских татар, как широкая внутренняя инициатива народа представляет собой изначально тщательно и глубоко продуманную стратегию борьбы в самонастраивающемся режиме, увязываемой с направлением всего общесоюзного и общемирового процесса. Оно ведь и само вызвано к жизни процессами, выражающими суть и направление развития имперской модели внутри пирамиды, суть и направления её геостратегических планов.

Первый глобальный анализ случившегося, цели борьбы, её арсеналы, союзников и методы были изложены в проблемном, общенациональном по охвату и доведением через все структуры власти Обращении (декабрь 1964 г.). Тщательному анализу агонизирующая система – её доктринальные представления, преступные методы тотального террора во всех сферах политической и общественной жизни подвергалась во всей последующей практике НДКТ. Этапными документами стали «Обращения, требование, непреклонная воля крымскотатарского народа» (декабрь 1975 г., и в связи с 60-летием СССР).

Из них с неизбежным научным следствием видна не только непреложность решения крымскотатарского вопроса, но и неотвратимость развала тоталитарной модели, построенной в оболочке «социалистического лагеря», а сам крымский эксперимент, длящийся с 1944 года, охарактеризован как инициирующее III мировую войну звено, квалифицирован расклад сил в этом «глобальном эксперименте неошовинизма»

Процесс, предсказанный в этих документах, стронулся в 1987 году и стал объектом пристального внимания НДКТ. Поскольку в нём с «роковой» неизбежностью получали реализацию, казалось бы, совершенно невинные и случайные, но расшифрованные и взятые на заметку национальным движением доктринальные положения имперских сил четвертьвековой давности, появлялась возможность, нанося стремительные удары, влиять на ход событий.

Вопросы, обсуждаемые ниже, затронуты в большинстве документов последних лет. Отметим лишь «Игра ва-банк» (касательно «посильных размышлений» об обустройстве России). «О разблокировании крымской проблемы» и «Меморандум» к руководствам стран СНГ. Поэтому  появление двух разных публикаций в разных газетах и разделённых большим временным промежутком мы сочли глубоко закономерным.

04.06.92 г. в «Известиях» помещена статья «Сила против насилия» бывшего диссидента, а ныне своего человека на развалинах Союза – Владимира Войновича. По сути дела в ней развёрнут в манифест как бы брошенный вскользь, как бы малозначительный и не заслуживающего никакого внимания четверть века назад пассаж А. Сахарова, его рецепт спасения цивилизации.

Собственно говоря, тогда наше «общество» и внимать-то не умело, просто проглатывало «голоса» как манну с неба, а квалификацию «Размышлений о природе прогресса и цивилизации» как апологетики расизму, данную Гэсом Холлом, вряд ли могли бы уловить или воспринять в шквале проклятий  и брани по адресу самого именитого диссидента, чей гений чуть раньше дал этому монстру-государству его главный козырь – термоядерное оружие. И вот сегодня Андрей Дмитриевич имеет шанс возродиться из пепла в трактате своего ученика, проектирующего по завету учителя новейший вариант пирамиды мирового правопорядка.

Чуть ранее – 21 мая «Независимая газета» поместила эссе Звиада Гамсахурдиа «Человечество перед дилеммой», датируемое апрелем 1977 года. Не имеет значения, подкорректировал ли эксдиссидент, экс-президент Грузии текст своей молодости, тем более что он согласен и на культурно-исторический подход к ней читателя. И не имеет для нас значения: свои мысли развивает Звиад-77 (и рекламирует «Независимая»-92) или своих спонсоров.

Главное, может быть, несколько утрируя, они так и считают, что у человечества два варианта: отдать предпочтение идее, упорядочивающей общество в пирамиду или же – путь «абсолютизации животных потребностей», – анархическое непризнание предустановленной свыше (божественной) идеи, путь, на который толкнул массу «марксизм». Напротив, «сегодняшние великие люди» сразу и безоговорочно приняли вариант подчинения высшей идее и «так называемое диссидентское движение идёт по стопам этих великих людей» (к которым относится и сам Звиад-77).

Служению пирамиде должны быть подчинены не только помыслы «великих» внутри Союза, но и всего мира. И Звиад Гамсахурдиа возводит в ранг гениев, пророков и святых так же и миссионеров XX века, обращающих на путь божественной идеи нецивилизованные народы. Одновременно он порицает таких мыслителей, как Толстой, поддавшихся соблазну признавать и материальные, личностные интересы.

Теоретик диссидентства формирует в итоге формулу судьбы, которая должна быть избрана «личностью и народами»: «самоотречение ради идеалов, игнорирование комфорта и благосостояния, жертва и самопожертвование ради истины». Иначе – путь апатии и деградации. Надо понимать, истину подскажут гении и пророки, которые станут на вершине новой пирамиды.

Конечно, не обошлось без рецепта, как отличить настоящего диссидента от вымышленного. (Вообще говоря, идеи диссидентов с 60-х годов – сплошной рецептурный справочник политической алхимии, путеводителем по которому должна являться вера в величие и гениальность его пророков).

Рецепт описан столь красочно, что вряд ли останется не замеченным и отвергнутым: «настоящие пророки это те и только те, кто «выбирает путь хождения по мукам, самопожертвования, неравную борьбу с чудовищем, вооружённым стальными когтями тюрем и психбольниц». Власть противопоставляет им широкую когорту штатных критиков недостатков режима.

И Звиад совершенно справедливо и точно пишет, что «создаётся иллюзия «демократического общества», где настоящие диссиденты представлены как лишённые чувства реальности отщепенцы и «демагоги», «вредители и подонки», а агенты КГБ  представляют «истинную интеллигенцию».

Да, именно так выглядит надводная часть айсберга. И именно сейчас, когда господствует синдром гласности и хотя бы механической куклы демократичности эта «истинная интеллигенция» (татарская, русская, грузинская и любая иная) колоннами ринулась к рычагам «демократической» власти, истошно вопя о муках своего двусмысленного положения в годы насилия и о своём праве спасать сегодня народ, спасать по рецептам, которые сформулировали истинные диссиденты прошлого.

Да, так выглядит надводная часть айсберга. И точность, и яркость её изображения, исполненная Звиадом как раз и помогает забыть о подводной. А именно там, в зоне, скрытой от прямого видения воротами тюрем и психбольниц. Как раз и пеклись, среди прочих, такие рецепты, которые затем, в эпоху перестройки и гласности должны быть впитаны «мыслящим обществом», как губкой именно потому, что они стопроцентно истинные, ибо выдвинуты страдальцами и мучениками, корчившимися в терновом венце тюрем и психбольниц.

Разве не мученик Звиад внушал грузинскому народу «самоотречение ради идеалов, игнорирование комфорта и благополучия»? И народ это воспринял. Ведомые великими мучениками (если воспользоваться здесь образным слогом Маяковского) «и с песнею на смерть ринулись люди»? Разве не Звиад воспел цивилизующую роль по отношению к «дикарям»? И с сознанием своей исторической роли двинулись колонны на Цхинвал.

И если бы не было рецептов, как загнать в структуру пирамиды весь мировой правопорядок, то вся эта «подводная» деятельность просто не имела бы ни смысла, ни успеха. Тут нужны не только звиады, которым от первых же картин в мире подземелья стало дурно и даже в весьма засекреченном для постороннего взгляда сонме диссидентов он сразу стал меченым.

Тут нужны и стопроцентно диссидентские, перестроечные и демократические трибуны и рупоры. И методы подводной части айсберга позволяют их создать даже в пределах нашего отечества. А уж что говорить, если рецепт прозвучал через западные голоса, или опубликован в зарубежной прессе. Тут уж точно – истина со знаком качества, как мясная туша с чернильной печатью. Тут уж никакого вкуса и никакой тухлятины, была бы печать, да чернила погуще.

Долгое время ссылка на высказывания Ленина играла в глазах нашего массового читателя и слушателя такую же магическую роль, как эта чернильная клякса. Только почему-то никто ни сослался на его замечание, что половина европейской печати закуплена царизмом. И естественно, что имидж независимой эта половина создавала себе, яростно понося царизм.

Но вернёмся к мировым рецептам Звиада:

«Противопоставление демократии и тоталитаризма абсолютно – это противопоставление Запада и Востока, принципов европейского гуманизма и турано-монгольского варварства и азиатской тирании». «Тоталитарному и диктатуре  нужно противопоставить справедливый, построенный на демократических принципах строй нового типа».

В чём же дело, чем Западная пирамида плоха? (С «турано-монгольской» всё ясно, её судьба пророками уже предрешена, как «угроза цивилизации она не заслуживает пощады и «диссидентский» рецепт выписан через Сахарова в 1968 году). Секрет прост. Она плоха не сама по себе, а тем, что «демократический строй западного типа только усиливает тоталитаризм и подрывает сам себя», так как «военная экономика Советского Союза питается финансами и технологией Запада».

«Демократия сама подкармливает того монстра, который должен окончательно поглотить её». Существует ленинский тезис: «капитализм сам продаст нам верёвку для своего же повешения». И поэтому следуют советы альтруисту Картеру и «безвольному, западному обществу», которыми тогда действительно усыпаны тогдашние воззвания диссидентов, исполненные доверительности и страсти, чем письма к собственным вождям.

Эти советы и остережения и тогда могли вызвать слёзы умиления разве у старушек.

Доверчивый, безвольный альтруистический Запад сбывал исключительно третьесортную позавчерашнюю технологию за первоклассный газ и лес. Причём эта технология очень скоро шла на металлолом либо из-за отсутствия запчастей, либо по неумению и нерадению пользователей, а нередко вообще никогда не была смонтирована.

Военная экономика Союза действительно потребляла в шесть раз большую долю валового национального продукта, чем в самой милитаризованной стране западного блока. Но безвольный  и альтруистический Запад нисколько не боялся ещё сильней подхлёстывать этого монстра, превращающего свою страну в Верхнюю Вольту, только с ядерными боеголовками. Дело в том, что большая часть оружия, производящаяся в этой бешеной гонке, оружием могла являться в Цхинвале, Приднестровье и Карабахе, на Даманском, для окружения Китая стальным панцирем и для сбывания его в Египет и Ирак, для того, чтобы Ирак и Иран бомбили друг друга, для крушения глиняных дувалов в Афганистане.

Наконец, на тот случай, когда диссиденты Грузии будут колбасить друг друга из гаубиц с расстояния нескольких десятков метров. Но это «оружие» превращается в груду металлолома против современного оружия (которое «для себя» Союз тоже производил), что прекрасно продемонстрировала шестидневная война на Синае и «бойня в пустыне» против арабов. Безвольный Запад привёл тогда большого друга арабов М. Горбачёва благословить эту бойню с таким же альтруизмом, как Ельцин поставил генсека М. Горбачёва на трибуну читать приговор своей любимой партии.

Только если с партией всё более или менее ясно (так же  как с М. Горбачёвым), то вероломная операция «цивилизаторов» против арабского мира очень попахивает Мюнхеном-39, пактом Молотов-Риббентроп или финской кампанией. Так что диссиденты (такие как Звиад, конечно) мылили отнюдь не ту верёвку, которой опасались. На то и существуют высококвалифицированные службы, охраняющие покой и незыблемость пирамид. В подземелье чересчур темно, так что не мудрено и принять Джимми Картера «за воспитателя», Звиада – за пророка и гения, Войновича – за совесть человечества.

Пока не поздно он советует учредить на планете новый мировой порядок, конкретизируя схему мирового правительства, выдвинутую в 1968 году в «Размышлениях о природе прогресса и цивилизации». Своё амплуа В. Войнович сформулировал весьма простодушно: благословив все главные карательные экспедиции США за последнее время и призывая взять их за эталон при новой системе «спасения цивилизации», эксдиссидент, а ныне преуспевающий идеолог, заменивший сусловских долдонов, простодушно признаётся: «между употребляющим оружие бандитом и полицейским есть большая разница». Поскольку себя и свою команду он бандитами (упаси боже!) не считает и не признаёт, то полицейским быть обязан.

«Людьми, мыслящими масштабно (ну те, о которых вещал Звиад), выдвинута идея глобальной защиты всего мира…, от всех насильников, больших и малых». И тут, поясняет наш Полицейский, не надо быть «чувствительными» к общественному мнению, ибо «оно, может быть, не менее глупым, чем мнение одного глупого человека».

Надо заметить, что как и наш Звиад, побывавший отведённую ему долю времени Полицейским, Полицейский В. Войнович, тоже эксдиссидент всего лишь резиновая игрушка-свистулька в руках людей мыслящих «масштабно». Где сидят такие люди в стране, в которой обществу мыслить не полагалось и его мнение всегда считалось не менее глупым, чем мнение одного человека, если это мнение не подсказано с партийной трибуны, указывать вряд ли стоит.

И вот нам, неразумным, объявляют, что, собравшись как Сталин и Орджоникидзе где-то в пещере, люди, мыслящие масштабно, постановили: «установить новый мировой порядок, новые правила и законы цивилизованного поведения, обязательные для всех людей, групп, партий, народов и государств».

Конечно, не вполне понятно, зачем же тогда нужны партии, народы и государства, если для всех людей будет расписан регламент их поведения. Пример Камбоджи при кхмерах (красных) подтверждает: тогда кроме колючей проволоки и мотыги для разбивания черепов ничего уже не надо.

Но не так прост, не лыком шит, Войнович! Он знает, – не поймут без разъяснений и конкретизируют: «Должны быть разработаны общие для всего мира чёткие законы провозглашения и определения суверенитета, государственного языка, гражданства территориальной принадлежности, границ и прочих понятий, которые всяк толкует по своему, которые вызывают столько конфликтов и войн».

Постойте ведь и это уже было! Робеспьер сочинил новую религию и нового декретного Бога, которому все должны поклоняться. Правда, пришлось на полную мощность задействовать гильотину, под которую и сам, бедолага, в конце концов, угодил. Большевики – одну единую партию и единый способ, как все должны мыслить и действовать, Сталин – колхозы, научив всех, как и когда пахать. Хрущёв – норму, как писать голых женщин. Лысенко – как доить коров.

Теперь составят правила, как распределить всю землю. Да разве не этим занимался Гитлер и его пособники, учившие уму-разуму Абиссинию, Польшу, Чехословакию, Прибалтику, разве не этим занимались на Кавказе, в Туркестане Сталин с подручными? Разве не новый порядок определения национальной территории, гражданства, языка разработали Берия, Серов, Кобулов для 18 народов, направив их в спецпоселения на «социалистическое перевоспитание»?

Быть не может, наверное, Войнович и его хозяева придумали что-то более оригинальное, чем отмести историю человечества, международное право, сложившееся на опыте десятков веков мировой истории? Нет, Войновичи не решились сразу «закрыть историю», как щедринский самодур Америку:

«Я не говорю, что ООН надо распустить. Пусть она остаётся такой, какой она есть. Но наряду с ней должно быть создано сообщество цивилизованных государств…. Кто будет определять степень цивилизованности? А вот сами цивилизованные страны пусть и определят»

Просто и гениально! Ты меня уважаешь – мы с тобой уважаемые люди! Гитлер уважал Муссолини и они сами определили, кто цивилизованные страны, а кто – нет, кого – в концлагерь, ежедневно докладывать о себе: «Я – грязный еврей Ромен Роллан», а кого в отцы народа – Виши и Петэна, где должны пройти границы рейхскомиссариата, куда выслать крымскотатарский народ, и на каком государственном языке, назвать Крым и Симферополь («Готтенланд» и «Готтенбург») с территориальной принадлежностью их тирольским немцам. И где расстрелять пленных французских и английских лётчиков после Дюнкерка – на пляже Алушты.

«К цивилизованным (это очевидно) относятся страны Европейского содружества, США, Канада, Япония, Австралия и ещё некоторые… эти государства, будучи наиболее сильными, имеют моральное право и возможность и должны взять на себя обязанность по установлению на Земле нового порядка».

Ну, тут и индюку понятно. Морально то, что по силам и возможностям. В гитлеровском рейхе бытовала песенка: «Самые сильные звери кушают самые сладкие плоды». Технологию власти на Земле Войновичи определяют лаконично: «Цивилизованные страны, как взрослые люди по отношению к детям и лицам с ограниченной дееспособностью (ну, здесь прямо по писаниям Альфреда Розенберга и его делящего мир ведомства) должны взять полноту ответственности за общее поведение всех людей на земле. «Должны, да и только! Для введения в жизнь правил цивилизованного поведения и наблюдения за их соблюдением нужен международный суд».(Петер Вайс в переводе Льва Гинзбурга, большого знатока фашистской психологии, это изобразил так: «Для избавления населения от предателей, подстрекателей и приятелей подстрекателей» в буффонаде «Как гражданин Мокинпотт от своих бед избавился»).

Далее всё просто: «посылаются войска быстрого реагирования, все стороны конфликта разоружаются, виновные в убийствах людей привлекаются к ответственности, как убийцы. Кем бы они не были: генералами, премьер-министрами или президентами». В 1937 году так и делали: «посылали войска быстрого реагирования». Лаврентий Берия, Особое Совещание объявляло какого-нибудь Вели Ибраимова или Султан Галиева, или Вавилова убийцей, бандой убийц, даже заставляли их самих в этом признаваться и каяться, невзирая на то – премьеры они или президенты, академики, или поэты. Объявляли по закону и науке целые народы скопищем разбойников, варваров и предателей. Так же поступали конкистадоры в Америке, Ку-клус клан в США.

Завершая характеристику международного всепланетарного Ку-клус клана на страницах «Известий», видимо сильно истосковавшиеся по своему шефу, главе дипломатии канонерок А. Громыко Полицейский из бывших диссидентов (ни на йоту не прегрешивший против истины своей юности) пишет:

«На такой территории по решению международного суда и на ограниченный срок может быть введено особое правление, вид опекунства». Благо эксперимент уже проведен, и модель отработана на примере территории Крыма: «татарщина» изведена под корень, в ограниченный срок заполнили территорию «иной, более благородною породой», дело цивилизации восторжествовало. Такой же порядок установлен в Поволжье и Грузии.

Разумеется, установление такого порядка потребовало от человечества больших затрат, но всё же гораздо меньше чем те, которые всё ещё идут на программу СОИ, на производство ракет…». Бесспорно, спецпоселения для депортированных вкупе с комбинацией затрат на колонизацию Крыма и на разграбление его богатства – всё это в представлении войновичей самый прибыльный, самый дешёвый вид присвоения и умиротворения. Так мыслили все отцы казарменного социализма от комбедовцев 20-х, до коллективизаторов 30-х, цивилизаторов 40-х в Европе, социализаторов 70-х в Камбодже.

Только все эти почины и эксперименты все-таки носили локальный характер. Поэтому аналитические центры, прогнозировавшие варианты повышения устойчивости пирамидок и пирамид сочли необходимым и должным и далее не допускающим оттяжки провести эксперимент «на натуре», во всемирном масштабе. В эссе, получившем нобелевскую премию мира, идея цивилизации, разработанная в 1968 году прямо так и предусматривала, что СССР и США сократят производство своих ядерных ракет и другой убойной техники ровно на столько, чтобы можно было, объединившись против менее сильных государств, не имеющих возможностей и желания диктовать другим свои порядки, остановить там всякое стремление к социальному совершенствованию, поставив их на довольствование от щедрот великих, но и установив за ними опеку.

Прямо указывались при этом – Индия, Китай, Афро-Азиатский мир. Уже почти доведя страну (и весь «соцлагерь») «до коммунизма», её хозяева раболепно запросили (через «диссидентов») пощады, вероломно указывая взамен на эту милость «безвольному Западу» на кого они готовы совместно наброситься. Провалившись в кубинской авантюре с ракетами, «освоив» целину, встав в противостояние с Китаем, вернувшись к испытанным методам тоталитаризма, водрузив на трон манекен в мундире и сразу получив подавление пражской весны, пирамида поняла, что равновесие не восстановить, если не объединить эту падающую пирамиду, если её не интегрировать в более мощный и глобальный блок.

Но доброжелательный и альтруистический Запад не спешил. Впереди ещё ждал «десант», затем новые убойные средства и системы, парализующий экономику Афганистан, который должен был доконать и экономику и политическую систему, и общественную мораль, и окончиться полным крахом Союза.

Именно в этот момент и раздаётся с политической панели новый вопль, предлагающий, Христа ради, осколки страны мировые жандармы, ещё не в бандиты, но уже в полицейские. Через кого, как не через бывшего диссидента это лучше сделать?! И чьими руками, как не руками козырного диссидента, все струны смутной души и судьбы которого находились во власти музыкантов и настройщиков, можно было повести Грузию под откос, через братоубийственную войну к восстановлению устойчивости старой пирамиды на новых руинах?

Да и нуждается ли альтруистический Запад в новых криках «Караул, грабят!» и рецептах диссидентов по тушению пожара и поимке злоумышленников цивилизации, если Запад и не выпускал из рук этой клавиатуры и может только посчитать нужным, или посчитать не нужным разыграть любую партию с любой ноты – в кредит или в порядке благотворительности? Или клич «Держи вора!» рассчитан на внутреннее потребление? Войнович поясняет: Карабах, Приднестровье, Крым. Да ещё Белфаст и Югославию. Что до Белфаста, то войновичей в этот калашный ряд и близко не допустят, дураков нет. А вот Югославию, это точно: таким же Макаром Войновичи хотят пригласить делить и Крым:

«Если смотреть правде в глаза, то надо признать, что спор между Россией и Украиной из-за Крыма и Черноморского флота самими заинтересованными сторонами не разрешим, каждая сторона может представить тысячи доводов в свою пользу, и каждая будет права. Спор не разрешим и безумцы с обоих сторон надеются решить его с применением боевой мощи ЧФ».

Не знаем, где растут глаза у войновичей, но правду они хотят смотреть не с того конца. Если каждая из «сторон» права, отстаивая свою «пользу» и этот спор не разрешим, то ведь и новые участники спора найдут Крым полезным и для себя. Они тоже могут представить тысячу доводов в свою пользу и тоже «будут правы».

Действительно, спор сторон, заинтересованных в щедротах чужой земли, аннексированной у третьей стороны, которая по средствам тягчайшей акции геноцида-депортации и уничтожения в спецпоселениях, принудительной ассимиляции и перманентного тотального ограбления выведена из-за стола переговоров – такой спор хищников неразрешим иначе, чем в кровавой схватке. Так его можно разрешить только до следующего передела, когда проигравший претендент на даровой кусок поднимется с колен и ударит посильнее неудачливого конкурента.

В крымском вопросе, как и в любом ином, должны вступать в силу общие для всего мира чёткие понятия незыблемости очагов человеческой цивилизации, источников языка, культуры, традиции, то есть их носителей. Очаг живёт, пока сохраняется компактность основного, материнского ядра, разрушение которого ведёт к деградации и затуханию источника.

Вот это ядро нации и является единственной заинтересованной стороной, потому что нигде более на планете он не существует. Это не означает пренебрежения жизнью, правами меньшинств и отдельных граждан иных этносов. Это нисколько не умаляет задач сохранения, сопряженных с этой территорией каких-то транзитных путей мировой цивилизации, связей и проблем.

Но как можно пренебречь жизнью маленького, но существующего волей истории народа, вовсе игнорировать его и предпочесть кардинальному принципу цивилизации обустройство спора Украины и России вокруг груды железа, начиненного смертоносным и опасным для всего мира грузом? Как можно философии жизни предпочесть философию суперфашизма, увязав с Крымом притязания Москвы и Киева на превращение Крыма в стратегический плацдарм, дачу для элиты их имперских пирамид или как объект выкачивания налогов?

Ведь этот спор ни как не может быть отнесён к спору демократов и патентованных диссидентских декламаций о цивилизации – разве борьба за демократию и борьба за мандат на управление территорией и за фискальное право – это одно и то же? Разве забота о судьбе русской диаспоры в Крыму (если Крым признавать входящим в Украину), даже закрыв глаза на то, как эта диаспора в Крыму очутилась, совместима с игнорированием того факта, что крымскотатарский народ гибнет рассеянный в изгнании?

Только признание необходимости полностью и безусловно восстановить национальную целостность, права и состояния крымскотатарского народа, бережно и в духе давно и универсально отработанных международным сообществом механизмов защиты прав обеспечить равноправие всех меньшинств и каждого гражданина независимо от его национальности даёт ключ к радикальному и абсолютному решению конфликта. И для этого не только не нужно, но и абсолютно не уместно и противоправно подключать Германию в качестве арбитра, напомнив, как министр колоний Линдеквист в 1914 году и фашистские стратеги в 40-х годах планировали очистить Крым от татар, заселить тирольскими немцами и германизировать, а Всемирный немецкий экологический союз и сегодня планирует превратить Крым в Готию, в место королевских охот единого Германо-Украинского Королевства?

Очень любопытны нарекания войновичей по адресу ООН: «в ней большинство принадлежит режимам, для которых насилие есть главное условие собственного существования».

Действительно, то время, когда ООН была организацией, главным условием которого было обустройство над миром двух сверхдержав, прошло. Прошло время, когда можно было расчленить надвое Германию, Корею, Вьетнам, Йемен, безнаказанно вламываться в Гватемалу. Уже бойня в пустыне более заслуга предательства Горбачёва и его команды, нежели расстановки сил в ООН.

И вот, когда стало ясным, что монополии двух супердержав приходит конец (не в последнюю очередь в преддверии краха одной из них), появилась как политическая концепция, высказанная ещё Каутским «идея мирового Правительства». Когда крах стал свершившимся фактом и манипулировать миром не удастся с такой простотой и непреложностью, через двойного агента предлагается создать узкий круг хозяев мира, оснащенный силами быстрого реагирования, мировой жандармерии.

Идеи Войновича-92 – это забытое прошлое. В 1945 году идеологом советизированного фашизма Петром Павленко в эссе «Прага-Берлин-Вена» и в романе «Счастье» они были уже высказаны устами символического героя слависта Божидара Войновича. «Сожрать с костями Вену», уничтожить Австрию – «инородный массив в славянском теле», «прибить щит на вратах Цареграда», «стереть с лица земли Париж», захватить у Турции проливы и прилегающие к Грузии и Армении земли, подмять под себя Адриатику, учредив Крым форпостом такого «нового порядка».

Войнович-45 – это божий дар от войны и предназначен для полумирового господства. Войнович-92 – это посол мирового господства, цель – владеть всем миром. Божий дар Войнович, как восходящая звезда мифологичен и героичен. Владимир Войнович реален и дегероизирован и более подходит на завершающую карьеру старого сутенёра.

Вырождение диссидентства в имперскую прислугу – непреложный феномен пирамидальной модели власти, вошедшей в неразрешимое противоречие с цивилизацией. Такие последние из могикан, как Елена Боннэр, Ю. Власов, отказывающиеся «резать последний огурец» во всеобщем похмелье имперской «цивилизации», выглядят некими белыми воронами среди ставших президентами, покрытыми французским лаком послами, председателями ничего не делающих Комитетов, вальяжных интервьюеров, советчиков и просто прихлебателей новых господ положения, – бывших мучеников идеи.

Этот феномен был ещё на заре века отслежен гениальным Караджале в образе молодого «бунтаря» студента и вождя студентов Кориолана, скоро ставшем начальником румынской тайной полиции. Наших отечественных Кориоланов можно было бы назвать котятами маэстро полицейской интриги Андропова. По аналогии с известными «тигрятами Керенского». Те хоть просто стали бандитами, избежав карьеры полицейских.

Коварство выбора диссидентов-мучеников для политической провокации – внедрения полицейских идей в общественное сознание в России основано на одной нашей особенности отечественной психологии – любовь к юродивым, пьяницам, мученикам, шутам и скоморохам. По этой причине при просчёте вариантов на послесталинское правление выбор пал на Хрущёва, а после него на Брежнева. Первый всегда в народе считался шутом и такую роль при Сталине и играл.

Так что голосование по трибуне ООН ботинком – это не признак скотского воспитания, а напротив экстаз политического самоотречения и тонкой политической интуиции балаганного актёра в роли народного царя, про которого сразу запели песенку: «Хрущёв играет на баяне, а Брежнев пляшет гопака. Всю Россию проиграли два весёлых дурака». Помирать так с музыкой. Второй обыгрывал «монументальность», рядился в маршальские костюмы, увешивался побрякушками, целовался, играл бровями, в «малую Землю» и «Возрождение», короче всё доводил до абсурда и тошнотворной карикатуры и соответствующие службы и режиссеры тщательно следили за соблюдением этой церемонии маскарада. Горбачёв неуловимо соединял в себе искусство обоих.

Перерождение диссидента в Войновича является трагическим следствием, что диссидентство в силу своей малочисленности и рассеянности по стране, не могло сложиться ни в организацию или в партию, ни, тем более, в движение. В силу практически «штучного» характера оно даже внутри себя самоё осталось по существу вне критики, живого обсуждения. Тем более практически никакой обратной связи с народом, тем более, что публикации, если они были, то на Западе, за кордоном, причём, нередко к моменту публикации автор уже был упрятан за решётку.

Отчаянно конспирируя (по иронии судьбы большей частью сами с собой), целиком находясь в заложниках режима «окон» на границе и режима контроля агентурой спецслужб за заграничными органами информации (и внутри них) диссидент обречён был потерять реальное представление об окружающем мире, витая в иллюзорной схеме а ля Савенков. За взаимными горячими клятвами, возвышенными идеалами, величайшими мучениями и подвижничеством сразу же начиналась густая чернильная тьма, скрывавшая реальность, – скрывавшая мощную систему полицейского сыска, вербовки, провокаций.

Чуть лучше обстояло дело, пожалуй, на Украине, где диссидентское движение сосредотачивалось вокруг национальной идеи и потому имело несравненно более глубокие корни во всех слоях общества. И всё же, несмотря на много большую демократичность и сплочённость диссидентства в признании национальной проблематики (любой, кто выступал против системы – был не мил) именно в структуре диссидентства андроповская кузня ковала кадры для диверсионной работы в будущих «народных фронтах», «интердвижениях» и пр.

Классическим примером явилась Грузия, где была задумана, а потом безукоризненно  проведена операция, предвосхищённая в фильмах «Берега» («Дато Туташхия»), хотя вместо благородного абрека был сосватан грузинам также апробированный политической практикой империи некий аналог и гибрид Шаин-Гирея и Хафизулло Амина. А когда Грузия окажется в развалинах и на грани гражданской войны – восстановить там пирамиду со старой головкой и загнать джинна свободолюбия обратно в бутылку.

Создать для «националов» пустоцветных кумиров, которым потом будут отданы на глумление и одурачивание, нерусские народы, позволял тот факт, что диссидентство ушло от серьёзной разработки теории национального вопроса, по сути дела упустив важнейший для Союза аспект проблемы демократии.

Кроме, пожалуй, А. Костерина и Писарева, сталкивавшихся с этой проблемой в прошлой своей политической практике, признание национальной проблематики шло не дальше личных симпатий или антипатий, а единственным теоретическим яйцом, высиженным в этой связи – благопристойной уверенности, что признание гражданских свобод решает всю проблему – вывод, который преспокойно вошёл и в подготовленную предсмертную программу КПСС.

Национальное движение крымских татар, формировалось на принципиально иных, чем диссидентское, организационных принципах. Прежде всего – это была (и остаётся) широкой всенародной инициативой, основанной на полнейшей гласности при выработке любых своих концепций, представлений и конкретных инициатив, которые с первых мгновений становились объектом столкновений мнений, интеллектов, взаимной критики, обсуждения по всей географии расселения и по всему социальному срезу народа, объектом ожесточённых атак идеологии системы в партийных и карательных кабинетах.

Природа и происхождение той или иной политической позиции вычислялась не просто аналитически, но в совокупности всех жизненных реалий её носителей. Скрыть, слукавить, мистифицировать в народе, особенно в тех условиях, когда система ещё не могла прибегнуть к тотальному механическому переворошению людей между местами поселений, было практически не возможно.

Открытое для критики, восприятия новых идей, чутко следящее за политической трибуной современности, внимательно изучающее прошлый и текущий политический опыт национально-освободительной борьбы и демократических идей, напряженно анализирующее тенденции исторического процесса, НДКТ с первых шагов, хорошо зная повадки спецслужб, отсекло попытки политического менторства и организационного вмешательства, с чьей бы стороны они бы не исходили.

Первоначально это весьма нервозно было воспринято в диссидентских кругах, буквально ошеломленных размахом мощной и стройной системой инициативных групп, махаллинских собраний, городских, областных, республиканских и всесоюзных встреч, системой представительства, общенациональных обращений и информаций-отчётов о работе НДКТ, системы, опереться на которую, конечно, было соблазнительно, опереться организационно.

Однако в итоге нескольких откровенных обменов мнений, диссидентские круги в Москве, а затем и в Киеве отказались от искушения редактировать наши документы, диктовать: о чём, как и кому писать, какие инициативы предпринимать национальному движению, ограничив своё опекунство над несколькими лицами, втянутыми в их орбиту.

Вместе с тем и интерпретация крымской проблемы на Западе, куда естественно, НДКТ не имело и по сей день не имеет выхода, интерпретация там самого движения попало именно в руки диссидентов и всего процесса их трансформации от костериных, до войновичей. В итоге такой интерпретации вышла (и не могла не выйти) старая знакомая – пирамида, – героическая личность а-ля Гамсахурдиа с несколькими нукерами на фоне безликой, но выполняющей указания героя и пророка толпы.

Когда приспичит – героя заменят другим, толпу помнут танками, но пирамида останется.

 

Полемика вокруг «Зелёной книги

 

31 марта в № 5 «Арекета» (информационный вестник НДКТ) под рубрикой «Политические аналогии» опубликована рецензия на «Зелёную книгу» Муаммара Каддафи.

В рецензии дан анализ политической части «третьей мировой теории» и указывается, что доктринальная часть модели политической власти народа, а не власти от имени народа, «модели Каддафи», характерной отсутствием политической чиновничьей иерархии удивительно близко подходит к модели, реализованной в феномене национального движения крымских татар.

Одновременно указывалось, что в модели Каддафи ясно прослеживаются те же мотивы, которые были выработаны великим просветителем Востока Исмаилом бейем Гаспринским.

Сам Исмаил бей выработал некоторые критерии устойчивой социально-политической конструкции на основе анализа о разительной стойкости мусульманской общины в самых неблагоприятных условиях окружения. Попутно заметим, что представления Гаспринского по этому предмету воплощены в настолько монументальную систему, что их анализ не может быть уложен в рамки настоящего эссе.

Эта система включает в себя два политических трактата («Русское мусульманство» и «Русско-Восточное соглашение», – 1881 и 1894 г.г. соответственно), два романа по проблемам совершенного социально-политического устройства («Дар-ур-Рахат» и «Сто лет спустя». «Двухтысячный год», написанные с разрывом в четверть века), цикл «Социалистическое учение» и группа полемических статей, которые можно обобщить под рубрикой «Россия и мусульманский мир».

Фатальная предрешённость всех исследований, в которых авторы пытались оценить феномен Гаспринского в обсуждаемой проблеме объясняется существенным несоответствием масштабов исследуемой системы и модели, которую в состоянии построить исследователь, выработавший критерии исследования.

Эти пояснения нужны были для того, чтобы, во-первых, не могло возникнуть заблуждений на счёт глубоких исторических корней, теоретических представлений НДКТ как внутренней объективной инициативы народа. Во-вторых, – что теоретическая оценка оказавшейся в поле зрения НДКТ «третьей мировой теории» позволила сделать вывод о независимом появлении на другом континенте идентичных представлений, которые, при сопоставлении в рамках пока чисто формального анализа их в интерпретации самого М. Каддафи, наводит на мысль об определённой закономерности совпадения.

При этом «Арекет» указывает, что теоретическая схема, отклоняющая пирамидальный, чиновничье-иерархический принцип формирования и реализации инициатив – это одно, а «реальное функционирование модели много сложнее, наполнено сильно действующими обратными связями». И что именно весь полувековой опыт и итоги деятельности НДКТ заставляют со всей серьёзностью отнесьтись к анализу явлений, скрытых под оболочкой «Зелёной книги».

Это совершенно случайный факт (то, что в поле зрения попала и была прорецензирована «Зелёная книга») видимо, вызвал лёгкий переполох. 02 мая (1992 г. Ред.) трибуна и рупор ОКНД «Авдет» поместила обстоятельную полемическую статью «Ливийский опыт. Идеалы и практика». Не имеет никакого значения фамилия формального автора ответа, даже если она такая же «говорящая», как скажем, «Овсов». Говорящим является то, какие службы подают теоретические установки через «Авдет» и проявленная ими нервозность.

В стиле этих служб статья наполнена советами и рецептами национальному движению, вызывающие ассоциации с курочкой Рябой, получившей установку снести золотое яичко, но для этого непременно сесть в нужное лукошко:

«И если уж ориентироваться на зарубежный опыт, то для этого не нужно копаться в сомнительных ливийских экспериментах, а вплотную изучать турецкий путь эволюции к динамичному процветающему обществу, с быстроразвивающейся экономикой и высоким потенциалом духовного возрождения нации».

Как ни курьёзна мысль, что НДКТ и вообще политические силы индустриального общества обратились бы к опыту обустройства ливийских бедуинов, предписание «Авдета» недвусмысленно указывает на существующее, предустановленное табу даже проявлению познавательного интереса к происходящему в этой зоне Магриба и делается это с категоричностью, сравнимой с квалификацией законодателем «заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй».

Ну, Бог с ним, «ливийские эксперименты» объявлены заведомо сомнительными. Но ведь и турецкий путь стал возможен только на базе младо-турецкой революции и в последующих, вплоть до геополитических комбинаций во II мировой войне отнюдь не революционных процессов. Ими тоже интересоваться не рекомендовано.

Да и турецкий путь эволюции окажется самомистификацией вне всей той глобальной системы противостояния двух блоков, которая характерна, кстати, многократно остановленным (не по внутренним закономерностям) Ираном на пути к демократичному, процветающему обществу, Египтом, Ираком, не говоря о Крыме и Кавказе.

Эта откровенная идеологическая цензура, идущая на фоне яростной травли, дискредитации и военно-карательного подавления ливийского эксперимента, «багдадского вора» силами быстрого реагирования элиты, претендующей на клуб цивилизаторов планеты, а потому присвоившей себе функции и прерогативы мировой жандармерии и держателя презумпции истины истории, с головой выдаёт своё происхождение, знаменует начавшееся широким фронтом наступление за решительный передел геостратегической карты планеты.

Выиграть должен тот, кто, по закону джунглей, готов присоединиться к стае, набрасывающейся на то, что плохо лежит, зазевалось, не отмобилизовало внутренних ресурсов, попало в ловушку интриги. Победить рассчитывает тот, кто успеет вовремя предать своего бывшего партнёра, как Каин Авеля и перейти туда, где пока ещё имеется перевес.

Статья в «Авдете» начинается трагедийным панегириком историческому опыту национального освобождения, облегчающему выбор стратегии, так что позволяет «создание теоретических конструкций, признанных объяснять происходящие перемены».

Получив такой рецепт предмета теоретического исследования и оценённую выше инструкцию – что следует (из происходящего и произошедшего) «объяснять» и переживать, а от чего приказано воздержаться, можно было бы избавить себя от необходимости читать все остальные параграфы высочайшего повеления.

Это классический пример всей прошлой советской историографии: объяснять, пропагандировать и вдалбливать в неразумные головы великие предначертания партии, – Старой площади и Лубянки.

Вместе с тем, задачей подлинной историографии, действительно суверенных политических сил на основе анализа объективных закономерностей составить адекватную теоретическую модель, вооружившись которой можно действительно предотвратить многие издержки субъективного фактора в истории, слепой стихии самоуничтожения цивилизации, происходящего в силу синдрома: «Насмешка жизни над бессилием мысли».

Выступая через «Авдет» спецслужбы дают любопытную, но грешащую явной тенденциозностью и передёргиваниями, схему «ливийского опыта» (видимо по материалам какой-то закрытой диссертации или аналитической справки). Например, квалифицируя «Зелёную книгу»: «Каддафи не затрудняет себя анализом западной демократии».

Да действительно, самого анализа Каддафи не приводит. Но такого анализа тем более не дают авторы окрика, которые ссылаются на «сложные связи, поддерживающие в состоянии равновесия и взаимного контроля систему разделения власти» в странах Запада.

Не знаем, где располагаются всёвидящие глаза у спецслужб, но на данную проблему они глядят как соцреализм на обожаемого кривого царя. Политическая стабильность в любом государстве обеспечивается за счёт двух факторов: внутреннего (сбалансированность производства и потребления) и внешнего (эквивалентность цен на экспорт и импорт). Причём, доминирующим является внешний, ибо неэквивалентный обмен моментально дестабилизирует внутренний фактор.

Страны Востока, как Ливия в дореволюционный период, пока они не попадают в колониальную зависимость, особенно пока в их недрах не обнаружены: нефть, алмазы, уран и другое стратегическое сырьё, даже при крайне низком уровне производства и потребления – это довольно стабильные пирамиды.

Они даже не лишены элемента плюрализма политической системы. Вот как её характеризует статья в «Авдете»: «Ливийское общества состояло из более сотни племён, в которых власть сосредотачивалась вокруг шейхов. Кроме того, влиятельное братство сенуситов…». Добавим: кроме того – королевский режим.

В таких обществах система разделения и взаимного контроля властей намного сложней, деликатней и оснащена не менее универсальным механизмом догм, ритуалов, предрассудков и политического маскарада для оглупления масс, чем на Западе.

Бесспорно при этом, чем ниже уровень производства и потребления, тем больше удельный вес в этом механизме стабилизации и взаимного контроля играет аппарат подавления, знаменитый «восточный деспотизм». Как правило, он зиждется на клановой структуре.

Только повышение богатства общества – уровня производства и потребления, приводящее к усложнению социальной структуры общества способно значительно ослабить значение кланового фактора и приводит политический спектр к современному виду.

Но на чём зиждется высокий уровень производства и потребления «богатых», «европейски цивилизованных стран, как на неэквивалентном обмене, а, говоря откровенно – на нещадном ограблении таких стран, как Ливия, Иран, Ирак, да той же Саудовской Аравии, всё благосостояние которой основано на расхищении её сырьевых богатств доверчивым, безвольным, альтруистическим Западом с одной стороны, большим другом Африки – Советским Союзом – с другой?

И разве всевидящие спецслужбы глядят на Запад любовным глазом соцреализма не потому, что туда за бесценок уплывают в неэквивалентном обмене сырьевые ресурсы раздолбанного Союза; начальники бывших политических департаментов которого, вдруг стали удивительно смахивать на ливийских шейхов, таскающих друг друга за бороды, за право скорее распродать, сбыть по дешёвке или «под просто так» иноземным инвеститорам? Потому, что если не распродавать себя, то не поддержанная Западом пирамида рухнет и придавит под обломками и сами, ставшие никчёмными, спецслужбы

Что означает на несколько пунктов снизить цену за баррель нефти, или сбыть за нефтедоллары военную технику с атрофированным электронным управлением, или о вручении кода управления потенциальному противнику? Это означает взорвать политическую систему, экономику, задыхающееся бывшее королевство и не оставить ему альтернативы – либо гибель, либо диктатура, сминающая «аристократические» институты разделения властей, ибо единственной властью иначе станет голод и саботаж.

«Новое мышление» внешней политики – непреложная составляющая «перестройки», которую «боевой отряд» совсем было собрался делать в 1973 году, но потом передумал (авось пронесёт). Непреложной частью «нового мышления» является такая трактовка цивилизации, которая для Советского Союза и в равной мере – для его правонаследующих обломков моральное право на роль бироновского «языка», приносящего в оговорённом случае зловещий пароль: «Слово и дело!».

В «соцлагере» это произносилось от имени «общего интереса» (в отношении Венгрии, Чехословакии, Польши). Ещё ранее – в отношении то же от имени «общего интереса» приговорённых к распотрошению народов Крыма, Кавказа, Поволжья, Балтии и Приморья. В стадии «нового мышления» – для старта «битвы в пустыне». Кто следующий: Югославия, Белфаст (по Войновичу) или Крым?

Таким образом, страна, даже если она соответствует кондициям, которые в представлении имперских холуев имеет вполне уравновешенную систему разделения и контроля власти, в два счёта при определённых внешних условиях доходит до полного краха экономики и до полнейшего одичания и варваризации и сатрапизации политической жизни.

Такова цена, истинная цена, самых распрекрасных, казалось бы, «аристократических» институтов цивилизованной демократии, как только эти институты теряют из-под ног почву – эффективно работающую экономику, нефтедоллары, или иностранные кредиты.

Именно на это ярко, проницательно и безжалостно указал М. Каддафи в «Зелёной книге». Является ли это плодом собственного аналитического ума, или обобщением философской и политической мысли Востока, тщательно проревизировавшей механику западной цивилизации (например, работа И. Гаспринского «Беспристрастный взгляд на европейскую цивилизацию» в последней четверти прошлого века), не имеет особого значения.

Во всяком случае, карательные экспедиции против Ливии, яростная травля её «сомнительного эксперимента», теряющие от бешенства свой цивилизованный лоск, президентами и премьерами тысячекратно более могучих держав, призывы брызжащего слюной Войновича и злобный писк «Авдета» – говорят, где собака зарыта:

«Цель образования партии – создание орудия правления народом, теми, ибо партия зиждется на деспотическом авторитарном принципе подчинения народа партии». (М. Каддафи).

Ну, хорошо, Каддафи – «парень с улицы», «самовлюблённый бандит». Но: «Собственно партийной номенклатуры… никогда не существовало. Реальность жизни иная, единственный номенклатурный клан, контролировавший все институты власти – партийных, государственных, хозяйственных…, криминальное государство значительно устойчивей своей партийной надстройки». (П. Вощанов).

«Теория, признанная оправдать диктатуру партии, является основанием для оправдания любой диктатуры». «Партия, создаваемая определённым классом, постепенно подменяет собой этот класс, а в дальнейшем – класс, противостоящий её классу». «Класс, который отчуждает собственность чужого класса, и овладевает ею, чтобы удержать власть в своих руках, обнаруживает, что эта собственность оказывает на него такое же воздействие, какое она оказывала на общество в целом». «Количество партий не меняет существа дела. Более того, чем больше партий, тем острее между ними борьба за власть, что сводит на нет завоевания народа» (М. Каддафи).

Бывшие партийные «теоретики» здесь, конечно, завопят о подлоге, – дескать, НДКТ явно намекает на КПСС и СССР, тогда как чубарые (рябые – псевдоним спецслужб, статья в «Авдете» подписана «Эльведин Чубаров»), имели ввиду западные демократии.

Нет, – шахтёрская забастовка, потрясшая Англию, санкции против Ольстера и агрессия против Мальвин с достаточной убедительностью показывают уязвимость механизма стабилизации и призрачность его демократичности. Если бы Британия в такие моменты была поставлена в сходные с Ливией международные условия, трудно было бы поручиться за исход.

Но ведь политические конституции каждой страны с роковой неизбежностью повторяют в себе менталитет всей истории её развития. Конюшню родительского дома не так просто выветрить французскими грамматиками. Две испокон веков сатрапии – Россия и Китай, где кнут был главной идеей государственности от династии к династии, имманентно не располагали к диалектическому сдвигу в политическом самосознании даже верхушки авангардных политических сил, обладающей достаточным кругозором и интеллектом.

Рабский, царистский менталитет нашего общества весьма толково осветил один из певцов тоталитаризма в период застоя Ф. Нестеров («Связь времён») и его литературные спарринг-партнёры, такие черносотенцы, как В. Чивилихин, В. Пикуль, В. Распутин и др. Не могла свить себе сколько-нибудь просторного гнезда идея свободы и в большевистской партии.

Достаточно сослаться на двух столпов идеологии насилия как Троцкий и Сталин. И вместе с тем в замысле, в формальном анализе большевистская схема не только имела необходимые институты демократического контроля за властью (впрочем, при самом зарождении выхолащивавшиеся в виду объективных обстоятельств, но ещё более под благовидными ссылками на оные). Но в неё были внесены такие диалектические сдвиги, как принцип равенства и самоопределения наций, в принципе подрывавший пирамиду мировой иерархии, один из фундаментальных способов незаконного присвоения и наживы.

Непомерно глобальный объект эксперимента, груз старых предрассудков и стереотипов внутри самой партии реформаторов, в которых, как только они дорвались до власти, сработал инстинкт сатрапа и насильника, непременно оживляемый, модулируемый в партийной схеме, как в резонаторе.

Правомерное перенесение марксовских разработок по вопросу о собственности в принципиально иную модель, – одного этого было вполне достаточно, чтобы запустить спонтанный механизм возрождения пирамиды тоталитаризма.

Аналитически это бесспорно просчитывалось с определенной долей вероятности даже заранее, что подтверждает гениальная работа Исмаил бея Гаспринского «Социалистические учения» (1906 г. газ. «Терджиман», Бахчисарай), проистекала, во-первых, из совершенно определенного преобладания идеалистического фактора в материалистических штудиях большевиков. Но не меньшим идеалистическим кретинизмом является повальное «обличительство» большевиков в авантюризме, в злом умысле уничтожить Отечество и пр.

Вся эта орава «лучших» партийных теоретиков и функционеров, составляющая нынешний «демократический» костяк, оболванивающий народ этими воплями, не замечает того курьезного положения, что в совершенно сходной ситуации сама оказывается бессильной воплотить в жизнь вполне выполнимые, казалось бы, и самые благие и верные свои рецепты спасения катящегося под гору воза с горшками. В силу огромной инерциальности общественного сознания и одновременно почти безинерциальности направляемого эмоциями взрыва энергии масс, инерциальности процессов производства, движения ресурсов, финансов и товаров, в такие моменты истории изменить что-либо практически невозможно.

Нужен гениальный мыслитель (это иногда случается), нужна гениальная система исполнителей на местах и во всех узловых точках (чего не бывает никогда). Поэтому в такие моменты самым «гениальным» оказывается диктатор с командой (партией, хунтой) нерассуждающих исполнителей. Или нужна принципиально иная система стабилизации.

Собственность, реквизированная у имущих классов и сконцентрированная у обезличенного собственника-государства, как это чётко сформулировал Каддафи, а особенно собственность, наворованная и тайно складированная партией, не могла в определенный момент не заговорить, заглушая партийные увещевательные псалмы с трибун. И она заговорила, причём, её собственниками непреложно стали члены номенклатуры, нувориши из числа варившихся недавно в партийном, административном и государственном котлах.

Старые политические институты «уравновешивания» и построенные по старым рецептам новые, подобны Гдляну и Иванову, уволенным из Прокуратуры или кастрированным быкам производителям. Циркулировать в сфере производства новая (получившая хозяина) собственность ещё не может, потому, что вся надстройка сформирована по иной схеме. Поэтому, – «С новыми гимнами, под новыми флагами новая номенклатура» и «подконтрольная ей экономика будет становиться всё более мафиозной» (П. Вощанов).

Для предотвращения катастрофы им остаётся уповать на то, что стабильная, многократно более мощная пирамида не взяла их на абордаж и построила, хотя бы на время сляпала некое подобие своё на развалинах Союза. Поэтому воровство, распродажа краденного и коррупция идёт внутри развалин, между развалинами и ещё больше уплывает за рубеж. Поэтому и появился манифест войновичей, почувствовавших палёное ещё треть века назад. Поэтому и занялись поиском «цивилизованных» и не достойных быть таковыми, кого можно отдать на растерзание среди своих и среди соседей, отсюда готовность записать в рейнджеры и жандармы «наших».

Развитие цивилизации немыслимо без выработки подлинно планетарной теории, учитывающей весь прошлый, прожитый человечеством исторический опыт, бесспорно доказывающий, что количественная модернизация пирамидально-иерархической модели, перестановка и перегруппировка пирамид в схеме деления на принцев и париев цивилизации, идущая от начала счисления, бесперспективны.

Они попеременно берут за основу то монархический, то теократический принципы, то заменяют их скроенные по их образцу и подобию идеологические догматы, то геополитические выкладки, то расовые представления. Но в любом случае – это пирамида, цепочка пирамид, последовательность «новых Римов».

В основе «третьей мировой теории» Каддафи – в модель прямого народовластия – «народного самоконтроля» положен, фактически, принцип движения.

Эта модель в известной нам истории наиболее полно сложилась и в исключительно трудных и свирепых условиях тоталитаризма  наиболее длительный период существует и решает стоящие перед ним задачи именно в СССР, а с его развалом – в трудноопределяемом СНГ – это национальное движение крымских татар. Она не сложилась ещё как модель государства, хотя первые шаги в этом направлении уже были сделаны – в СССР раздавить этот эксперимент оказалось несравненно проще, чем цивилизованным принцам и принцессам расправиться с «сомнительным ливийским экспериментом».

Поэтому, рассмотрим элементарное звено модели – НДКТ, которое, безусловно, смогло выявить все её коренные особенности, повторяем, пока только в одной сфере – политической борьбы. Находящиеся около полувека под огнём всех батарей имперской системы, это движение отстояло уже свои позиции и в теоретических процессах и в самой политической практике тем, что оно выстояло. Модель новой организации политической борьбы в форме движения строится вокруг бесспорных для охватываемых им политических сил (в данном случае – для крымскотатарского народа) целей, и задач.

Эти задачи сформулированы в программном документе – Наказе народа. В конкретном случае – это всего четыре пункта, оформляющие программу восстановления национальной целостности, прав и состояний депортированного и расчленённого на высылке народа в пределах его национальной колыбели и в формах, обеспечивающих его самоопределение. Оно формулирует единственный (уставной) пункт Наказа, определяющий равенство каждого представителя и его полномочность только в случае признания и осуществления им первых четырёх пунктов Наказа.

Оно осуществляет свои инициативы исключительно по принципу гласности и открытости, обязуя каждого представителя и любые их группы к подотчётности перед народом. Доверие народа является  высшей и единственной формой его полномочий, представитель подотчётен только народу. Его деятельность: не ограничивается ничем, кроме пунктов Наказа и норм цивилизованного общества.

Движение формирует инициативные группы во всём объёме своего носителя (в данном примере – крымскотатарский народ), подотчётные народу. Поскольку у народа, как общности нет иной задачи, кроме сформулированной в Наказе (без её выполнения он погибнет как таковой), никакой иной цели у инициативных групп, подотчётных народу. Выработка идеи и формирование инициатив осуществляется встречей представителей.

Поскольку народ представлен всем спектром социальных, профессиональных интеллектуальных и половозрастных уровней, представители являются единомышленниками только в узком понимании слова, только в рамках цели, определённой Наказом. Следовательно, по любому обсуждаемому на встрече вопросу сталкивается весь наличный спектр политических мнений и интеллектов, жизненного опыта и любая инициатива, предложение обсуждается и отрабатывается до тех пор, пока не будет признана наиболее оптимальной с точки зрения цели…

Решение считается принятым только тогда, если и пока не отведены сомнения в объективности и адекватности его. Встреча, таким образом, даёт самой себе задание и ставит сроки его выполнения, информируя всё движение об этом. Наиболее важные масштабные задачи перед всем движением вырабатываются на республиканских (всесоюзных) встречах, организационным принципом которых является единственный – оглашение об их проведении и примерный круг вопросов, время и место.

Ничьего разрешения или указания для проведения встречи не требуется, никаких ограничений административного порядка не существует, поскольку никто в движении никакими административными полномочиями не обладает. Никаких авторитетов, кроме авторитета довода и доказательства не существует.

Добровольными взносами народ финансирует только организационные расходы (оплата бумаги, проезда, почтовые, изредка минимальные суточные, изредка – помощь семьям репрессированных). Движение не собирает с народа дань или налога по образцу и подобию наёмников. Ибо это – внутренняя инициатива самого народа, который не осуществи он целей своего Наказа представителям – погибнет. Никого, кроме адвокатов на судебные политические процессы против него, движение не нанимало. Ибо если народ не в состоянии самостоятельно вести свою политическую линию, то он не жизнеспособен.

Движение не принимало никаких дотаций со стороны, ибо любые дотации, как и поводыри-Сусанины, чреваты политической зависимостью.

Крым стоит чересчур дорого, он привлекает алчные взоры многих соискателей его богатств, которые не поскупятся на различные виды подкупа – от подачек и презентов какому-либо татарскому Чомбе или Музореве, Бабраку Кармалю или Гереку, как Колумб, не жалел бус, серёжек, зеркалец и прочего «гарбиша» папуасам, присоединяя их земли к Короне.

Исполнение Наказа в принципе не исчерпывает движение. Принятие Парламентом страны, выработанных движением принципов, Декларации о полном и безусловном восстановлении в правах депортированных народов, и конкретно по крымскотатарскому народу программы восстановления национальной целостности, равноправия и государственности, позволяло полагать, что по завершению переходного периода цели, изложенные в Наказе, будут выполнены.

Существенный круг политических задач, стоявших перед движением – заставить криминальное государство осудить и отказаться от своего плана – «Крым – без крымскотатарского народа» – оказался выполненным. Оставалась (как казалось в 1989 году) только задача переходного периода.

Политическая часть сводилась к правовому обеспечению процесса и восстановлению структур Крымской АССР, и делегирование в них представительного депутатского корпуса на основе всеобщего, прямого, равного избирательного права. Движение, таким образом, оказывается исчерпывающим само себя, а его участники на общих основаниях и при наличии желания могли быть выдвинуты кандидатами в депутаты. Оставались ещё (точнее, возникали) проблемы возвращения и возрождения всех сфер и структур народа как общности.

Поэтому национальное движение крымских татар выработало представления о «мозговом центре», и провело три встречи  мозгового центра, организовав их работу по принципу движения (секции строителей, медицины, просвещения, экономики, сельского хозяйства, права). Идея сразу и активно была воспринята, несмотря на то, что в силу полувековых тотальных репрессий именно специалисты высокой квалификации получали возможность становиться таковыми только при условии неучастия в движении.

Были выработаны в рамках мозгового центра концепции восстановления национальной школы (проекты концепций), программы первоочередных мер по организованному возвращению, концепция развития в этой системе кадров крымских татар, намётки такого плана в сфере сельского хозяйства, концепция новой экономической модели в Крыму, проект концепция Конституции Крымской АССР.

Однако идея мозгового центра, первоначально с осторожным интересом встреченная властями, затем методами дезорганизации, провокации и подкупа была задушена и поставлена в чисто бюрократическом стиле тоталитарного режима. Поэтому, более или менее широкому обсуждению подвергались только концепция Конституции, программа первоочередных мер, концепция расселения, для обоснования которой НДКТ провело анкетирование около 80 тысяч респондентов.

В ожесточённой, продолжающейся третий год борьбе за реализацию принципов этих концепций с концепциями системы конкурируют не столько и не только сами принципы, объёмные показатели и представления, сколько административно-командный, субъективистский стиль и система с движением.

Принципиальная возможность сочетания исполнительных структур с движением апробирована в работе Комитета, созданного при Крымоблисполкоме для реализации программы, изложенной в Выводах и предложениях комиссии Совета Национальностей, в работе НДКТ с партийными, государственными и законодательными структурами по всей иерархии.

Исторический опыт показывает, что даже при таком беспримерном несоответствии – неравенстве сил, как национальное движение маленького народа и тоталитарная карательная система супердержавы, в случае правильно расставленных приоритетов, исторически верно сформулированной цели. Метод политической борьбы в форме движения, позволяет успешно продвигаться к поставленной цели, возрождаясь после репрессий, мощным взрывом возгораясь после спадов, решая проблему преемственности поколений, гибко меняя тактику сообразно обстоятельствам, формируя собственную идеологию через осмысление всего исторического опыта, прошлой и современной политической мысли, и, потому, не опасаясь и не имея проблем политического провокаторства, представлявшего собой всего лишь один из подлежащих оценке, расшифровке и учёту факторов и проявлений, противостоящих движению сил.

В НДКТ период от зарождения до принятия Наказа и формулирования механизма деятельности занял порядка полутора десятка лет. В зависимости от среды он может быть и гораздо короче. Но было бы крайней наивностью полагать, что этот механизм может быть запущен сразу и сам по себе.

Во-первых, успех НДКТ был обусловлен тем, что крымскотатарский народ в чудовищных условиях распотрошения, расчленения и жесточайшего гнёта проявил себя, как действительно устойчивая историческая общность, обладающая огромной живучестью, стойкостью к лишениям. Во-вторых, тем, что в момент зарождения движения он обладал подлинно золотой «элитой» обладающей всеми необходимыми качествами для выработки, формулирования принципов движения и заложения основ, стойкостью, мужеством и преданностью народу, идеалам справедливости, демократии, бескорыстных и беззаветных.

Методы движения, среда, в которой оно развернулось, предопределили тот факт, что НДКТ без труда распознавало блудливые рожки спецслужб там и тогда, когда вдруг возникал синдром вождизма, претензии на всякого рода административные, контрольные полномочия, свёртывания движения в партию, или организацию, попытки провести своё мнение или инициативу ценой подлога, зажима критики, насилия.

Открытое и строящее свои представления на базе всего доступного массива информации и идей, формирующее свои инициативы через аналитическую работу встреч, равно – пришла идея или информация извне, или родилась где-нибудь в самом движении, НДКТ в принципе не допускает организационных контактов, которые обязывали бы его к некритическому восприятию какого бы то ни было, даже самого авторитетного мнения, или тем более команды или решения, а потому свободно от стереотипов подражания или марионеточности.

Просчитавшиеся с НДКТ спецслужбы, сначала не принимавшие его всерьёз, прекрасно учли этот промах на будущее для других народов и сред, как впрочем, и против НДКТ, сумев внедрить идею формирования организации и использовав здесь как классический подкуп, так и объективно изменившиеся обстоятельства – для некоторой части народа, вернувшейся в Крым, можно было сформировать иллюзию решения для них (или для себя) национального вопроса.

Временные успехи политической провокации – это, к сожалению, неизбежные издержки процесса. Они будут преодолены со временем, когда собранный «поштучно» контингент возвратившихся в какой-то момент вновь станет и осознает себя общностью.

Исключительно любопытен опыт сочетания исполнительной структуры – Комитета по организации возвращения с движением, с инициативой народа. Комитет этот был создан по инициативе НДКТ, Всесоюзная (49-я по счёту) встреча представителей (первая состоялась летом 1965 года) в Симферополе с 610 участниками сформулировала принципы работы такого Комитета и условия работы в нём представителя народа, выработала соответствующий Наказ.

Положение о Комитете, составленное Облисполкомом, предельно урезало его полномочия. Однако, состав, сформированный представителями НДКТ, выработав в ответ на Наказ движения Присягу работника Комитета, в течения полугода сумел увязать свою работу с инициативами движения, координируя их «огонь по штабам». Он в полной мере использовал возможности движения выходить на любые структуры власти, причём этим не нарушались (поскольку не могли быть нарушены) никакие соображения «субординации».

Вся внутренняя кухня  «волчьего логова», ранее остававшаяся скрытой печатью ложной секретности стала доступной народу. Неверно было бы думать, что эта борьба носила деструктивный характер. Напротив, именно в этот период удалось на всех уровнях системы снять наиболее нелепые стереотипы и предрассудки против народа и его движения, сложившиеся диверсионной работой спецслужб, расистской пропагандой.

Опыт показывает принципиальную возможность сочетания исполнительных (а потому иерархичных) структур с широкой общественной инициативой, меняющего качественно оба контрагентства: исполнительная структура под контролем масс вынуждена работать более эффективно она непрерывно «подпитывается» широким кругом идей и разработок (иногда много более профессиональных, чем разработки конкретных исполнителей структуры); инициативы, разрабатываемые движением в ставших более конкретными и предметными исходных условиях, делаются более предметными и конструктивными, теряя критиканство и «общие соображения», приводя к подлинной и лишенной всякой плакатности консолидации общества.

Имеет ли перспективы модель движения в стабильном режиме при решении всего комплекса проблем отрасли, сферы жизни, этноса, государства? Опыт НДКТ не даёт оснований отвергать это предположение. Во всяком случае и прошлая история это подтверждает. В известной мере на принципе движения основаны некоторые сферы жизни (мусульманской) общины, так что не удивительно, что община и сегодня приковывает к себе внимание футурологов:

«Хотя, мусульмане и лишены высокой европейской культуры, как силы для самосохранения, но они в своей религии и проистекающем из неё своем общественном быте, имеют весьма крепкую почти непреодолимую силу сопротивления всяким чуждым влияниям во вред своей национальной индивидуальности … изучите все функции любой мусульманской общины в наименьшей её единице, представляемой приходской общины. Всякая такая община представляет собой миниатюрное государство с прочной связью частей с целым и имеет свои законы, обычаи, общественные порядки, учреждения и традиции ...

Община эта имеет свои власти в лице старшин и всего прихода, не нуждающиеся в высшем признании, ибо авторитет этой власти – авторитет религиозно нравственный, её источник – Коран. Община эта имеет совершенно независимое духовенство, НЕ НУЖДАЮЩЕЕСЯ НИ В КАКИХ САНКЦИЯХ И ПОСВЯЩЕНИЯХ. Всякий подготовленный мусульманин может быть ходжей (учителем) муэззином, имамом, ахуном и т. д. при согласии общины. Мусульманство, не имея и не признавая сословий, не имеет кастового духовенства… каждая мусульманская община имеет свою школу и мечеть, содержимая или общиной, или на завещанные на то капиталы и имущества … несколько таких общин имеют одну соборную мечеть, несколько десятков их – одно медресе «высшую школу».»

(Исмаил Гаспринский. «Русское мусульманство», Бахчисарай. 1881 г.).

 

Легко увидеть, что НДКТ в модели своего организационного начала повторяет на одном уровне модель мусульманской общины. Оно не нуждается ни в чьем признании кроме признания своего народа. Высшее, не подлежащее ни чьему оспариванию или подтверждению, право этого народа на существование и равноправие – это и есть высшее полномочие, какое можно вообще иметь. Это «меджлису», «ОКНД» нужно признание Киева или Стамбула, номенклатуры Руха или турецких политиканов и дарителей милостыни – потому что у «меджлиса» и ОКНД, у КПСС интересы не совпадают или не вполне совпадают с интересами народа.

Киев, Москва, номенклатура Руха имеют обыкновение флиртовать с теми или иными организациями за своими кордонами, поскольку они совсем не хотят или хотят не совсем признавать интересы того или иного народа за своим кордоном, а потому и не признают за ними прав определять: кто представляет интересы этого народа и в каком случае представляет, а кто и в каком случае ими приторговывает.

Представитель движения не может иметь ранга, как мусульманство не признаёт сословий. Для движения, для представителя, как и для общины, есть один единственный высший авторитет: истина, свод самых фундаментальных представлений, сообразуясь с которыми и со своей совестью он поступает. Община, движение – это, прежде всего – школа и высшая школа, передача традиций по наследству.

Следовательно, в движении, если его мыслить, как универсальную форму устройства общества на уровне республики, государства или системы государства должно быть самым адекватным образом то, что претендует на высшую истину, высший авторитет, как в НДКТ сформулирован Наказ, а у мусульманства – Коран.

Мы здесь хотели бы отстранить ажиотаж святош так и обмороки прагматиков. Естественно, мы в данном случае не имеем в виду и не пропагандируем веру в трансцендентное и что-либо, не опосредованное знанием и опытом. Однако, помимо этого (трансцендентного и обязательств веры, страхи и поклонения ему), литературных и легендарных повествованиях о житие святых, любая религия состоит из обрядовых канонов, впитавших и стилизовавших весь предшествующий опыт и представления конкретного общества о таинстве рождения и смерти, модель поведения при не стандартных ситуациях. А потому без всяких натяжек может быть принято и отнесено к разряду безусловно авторитетного источника.

Аналогичным образом религия даёт, апробированное практикой сотен поколений более или менее близких этносов или соприкасавшихся сообществ, представление о добре и зле, принципах общественных (а стало быть, цивилизованных и гуманных) отношений. Которые, уже после своего формирования, также как и сакральные каноны, проверены практикой новых социальных и политических укладов, и потому не без оснований считаются, своего рода гражданским кодексом многих сторон правоотношений в обществе по сей час.

Было бы лицемерием не заметить, что позднейшая общественная практика не внесла ни чего нового. И потому правовые режимы цивилизованных стран вполне терпимо и толерантно сочетают традиционное и современное.

Ещё большим лицемерием было бы отрицать, что историческая практика международных отношений не выработала аналогичных устоявшихся представлений и канонов, очерчивающих цивилизации во всех её сложившихся формах и моделях формирования и возникновения нового.

Что человечество не может точно идентифицировать аннексию и агрессию, геноцид и вероломство?

Что доктрина Войновичей не может однозначно квалифицированна как подстрекательство к агрессии, аннексии, геноциду и международному разбою попрания государственного и национального суверенитета, установления международного суперфашистского порядка, прикрываемого ссылкой на преступления протии человечности и человечества, спровоцированные, поощрявшиеся и усугублявшиеся коварной политикой той же самой вероломной банды «цивилизаторов», которая теперь, призывая небо в свидетели и вопя об отмщении попранных прав человека, вознамерилась в очередной раз поставить мир на колени у порога «клуба цивилизованных». И которая, прямо по Оруэллу, использует своих заложников либо сначала в качестве мучеников, а затем – своих холуев и певцов, либо сначала, как холуев, а затем мучеников и жертв?

Разве приготовленному на растерзание, мировой жандармерии цивилизаторов, оговаривавшим себе право самим определять круг «рыцарей круглого Стола» и, на манер Гитлера, скорчивших маску дружелюбия России и Китаю (через войновичей) Афро-Азиатскому и Латиноамериканскому – Третьему миру, непонятно, почему на подходе цивилизации к манифесту суперфашизма, движение неприсоединения оказалось свергнутым, И. Ганди, Р. Ганди, У. Пальме, З. Бхутто пали от рук палачей. Югославия, не присоединившаяся в центре Европы страна, – расчленена?

Мир придёт в равновесие не от сформирования международной жандармерии и заговора суперфашизма. Мир уже знает, что последовало за историческими предупреждениями Гитлера «наказать поджигателей войны», и очередной катастрофы мировой цивилизации не допустит.

Бесспорно, манифест суперфашизма на фоне всех происходящих реалий заставит силы мира немедленно мобилизоваться и обсудить проблемы спасения цивилизации от сил поднимающегося «нового порядка» по методу движения, в круг участников которого сядут все страны, которые не готовят заговор против мира. Высшая цель в этом движении предельно ясна и одинакова для всех.

«Цивилизаторы» питают иллюзии, что прав тот, кто может в случае войны (или под предлогом устраивания порядка за своими кордонами) решить свои внутренние проблемы по законам войны получением контрибуции или платой за свое наёмничество, или кто не знает каков порядок определения справедливых границ, национального суверенитета и пр., тот не заинтересован в равноправном участии субъектов вне круга цивилизаторов. Но истинные цели мировое сообщество, анализируя ситуацию, как раз и вычислит.

Если иерархическая модель цивилизации символизируется пирамидой, то модель движения – сферой, в центре которой, сосредотачивается «мозговой центр», который, как ядро Земли питает периферию всем арсеналом периодической системы и находится с ней в непрерывной живой связи. Возможно ли окостенение такой модели? Да, вместе с прекращением самой жизни. Возможно ли перерождение движения в пирамиду?

Бесспорно, все живое чревато мутацией. Но пирамида способна только опрокидываться.

 

АРЕКЕТ   №  7(34), 8(35), 9(36)  1994 г.

Comments: