Крымские татары: требуем гарантии

Крымские татары: требуем гарантии

Есть ряд точек на планете, где природа роковых сил несколько иная, чем в бермудском треугольнике. Это, например, Крым, на который то и дело накатывались волны захватчиков или проходящих орд, через которыё долгие века пролегала линия раздела и столкновения интересов великих империй. Скатывалась очередная волна, завершался «международным трактатом» очередной передел, замысливались новые авантюры, а крестьянин снова шёл подрезать деревья своего чаира, убирать уцелевшие от пожога или копыт конницы колосья «крымки», выхаживать отары. Европе по-прежнему требовалась соль, фрукты, коушские сливовые водки…. Пять тысяч лет до новой эры население Крыма оценивалась в сто тысяч человек. К началу XX века – всё ещё менее миллиона, хотя если бы Крым был предоставлен сам себе, или динамика народонаселения соответствовала бы таковой в среднем по региону России, в Крыму в это время должно было бы быть население более 10 миллионов человек. Не случайно, одно из значений слова «Крым» в крымскотатарском языке – «место массовой гибели народа».

Природа этих «роковых сил» в общем, давно понята исторической наукой и практикой. В алчных взорах и вожделениях многих империй и хищников помельче Крым представлялся и как курорт и фешенебельный вертеп для правящей элиты. И как промежуточный плацдарм для дальнейшей экспансии, а потому и как «вечнозелёная» казарма, и как оплот и трибуна проповеди и разнесения через курорт и туризм идеологизированной расовыми бреднями и «деидеологизированной» апологии агрессии, межнациональной розни и насилия. И всё-таки, стопроцентно довести Крым до таких «кондиций» можно было только при выполнении одного условия: истреблении и изгнании коренного народа и «научного» доказательства отсутствия такового в Крыму, а потому – правомерности притязаний этих «роковых сил».

С первых минут преступного акта выселения, крымскотатарский народ повёл драматическую, растянувшуюся на полвека борьбу за возвращение на свою родину, восстановление национальной целостности на ней и суверенности, которой обладает каждый равноправный народ. Обычно со стороны эту борьбу объясняют любовью к своим горам, степям, морю, чувством обиды и оскорбления, национальным или религиозным фанатизмом, «автономизмом»… И отчасти это так: любовь к родине, лежащая где-то в генах память о её природных особенностях, свойственна человеку: иначе как бы бенгальцы оставались в тайфунной и «опасной» Бенгалии, а якуты в объятиях губительных морозов. И не случайно я не видел ни одного крымского татарина, который бы не выругался по поводу «отеческого совета» известного комментатора Ю. Жукова «держаться подалее от этого тесного и засушливого Крыма».

И действительно: трудно передать всю меру обиды и оскорбления, горящего в каждом сердце; мы любим свой народ, нам свята его история и наследие, как каждому порядочному и нормальному русскому человеку не чуждо чувство национальной гордости. Если остаётся в силе разгром национальной целостности крымскотатарского народа и в Крыму не будет восстановлено компактное, полнокровное ядро нации, в котором самопроизвольно возродится процесс воспроизводство языка, традиций культуры, пока не возродятся все естественные структуры жизнедеятельности в хозяйственной, общественной и политических сферах и пока этому не будут приданы правовые гарантии – мира в Крыму не будет. Ни проповеди, ни заклинания, ни клятвы о гарантировании «прав человека» не могут заменить и отменить той простой вещи, что человек, в отличие от вороны или инкубаторского цыплёнка, имеет язык, историческую память, культуру, которые могут существовать только при наличии определённых условий, без которых сами «права человека» превратятся во фразу и в издевку. И национальная государственность – это не «вопрос о власти», не форма командования одного народа над другим, а только лишь гарантия того, что в рамках границ национальной территории никем, ни при каких условиях и поводах условия существования и прогресса этого компактного ядра нации не будут прерваны. И тогда не только не будет причин опасаться присутствия и равноправия здесь других национальных групп, но напротив, такое присутствие и равноправное развитие будет обогащать и подпитывать свежими влияниями национальные культуры.

В свете изложенного должно быть ясно, насколько невежественны и провокационны возражения, что-де «Крымская АССР была не национальной, а интернациональной автономией». В царской России не было вообще автономии. Крымская АССР до войны действительно имела многонациональный состав и действительно, численно в ней превалировали русские. И действительно, принцип интернационализма в определённой мере в ней соблюдался, но не вопреки тому, что она являлась национально-государственным образованием, а только благодаря этому и в той мере, насколько последовательно и достоверно осуществлялся принцип: «каждому народу мы дали его автономию». Сегодня Крымская АССР номинально восстановлена. Она в той же примерно мере многонациональна. Русское население превалирует в ещё большей мере (крымских татар – около 5%). Но она «интернациональна» пока не на много больше, чем в период 1944-1945 гг., когда крымскотатарский народ буквально погибал в спецпоселениях, достаточно вспомнить, что депутатский корпус единодушно проголосовал против того, чтобы в прерогативах Крымской АССР было гарантировано восстановление национальной целостности и равноправия крымскотатарского народа. И абсолютно непрофессионально утверждение, что ведь это была «Крымская АССР», а не «крымскотатарская». Ведь многомиллионное ханство, где христиан насчитывалось несколько десятков тысяч и которое, безусловно, было национальным государством крымских татар, тоже называлось «крымским», а не «крымскотатарским».

Малоосведомлённому населению страны может показаться странным и непонятным, почему это крымские татары, как говорят, «проигнорировали референдум».

Во-первых, следует уточнить, что в Крыму прошло два референдума. В союзном референдуме крымские татары, в том числе те 120 тысяч человек, что ценой огромных лишений и страданий вернулись в Крым, участвовали не просто активно, но и настояли на проведении в Крыму этого референдума, тогда как Облсовет первоначально от проведения референдума отказался.

Но был и другой референдум – «о статусе Крыма», к которому крымские татары действительно с самого начала отнеслись с большим подозрением, которое затем, по мере кампании, разъяснявшей суть мероприятия, переросло во взрыв возмущения и негодования. В голосовании участвовало менее 2 % татар и это достаточно красноречивая цифра. А ведь формула референдума внешне не просто безобидная, но даже красивая: «Вы – за Крымскую АССР, как субъект советской федерации и союзного договора?».

Ну, как же крымскотатарский народ, десятилетия боровшийся за восстановление Крымской АССР, тогда как сотни сынов и дочерей бросали в тюрьмы по обвинению в «автономизме»? Как бы он был против нерушимости Союза, если он разбросан по семи республикам и не сможет вернуться в Крым в случае распада Союза, а его выселение и геноцид стали возможными именно потому, что были попраны принципы, заложенные в основу СССР?

Настораживало, что пионерами и активистами «воссоздания» Крымской ССР стали именно те лица, которые десятилетия оправдывали её ликвидацию, чернили её прошлое, вершили беззакония против возвращающихся крымских татар. Очень скоро эти сомнения подтвердились: в трудах оргкомитета «по статусу Крыма», которым разъяснялось, что «государственность в Крыму исторически принадлежала пришлым этносам». Крым объявлялся территорией без коренного населения. Наконец было объявлено, что Крымская АССР не может быть ни гарантом, ни механизмом обеспечения восстановления национальной целостности и равноправия крымскотатарского народа. Следовательно, референдум был шагом к закреплению целей и итогов депортации.

Понимаем, что все эти истины в общем не новые, но в существующем политическом сумбуре хотим повторить их, внести ясность в дискуссию о крымском вопросе, проинформировать новороссийцев о своей позиции.

 

Ю. ОСМАНОВ

Г. БАЕВ

«Новороссийский рабочий», 6 июля 1991 г.

Comments:

Яндекс.Метрика