Информационная рабочая группа
Национального движения крымских татар
(НДКТ), № 21/0493 от 25 апреля 1993 г.
г. Новороссийск
НЕКОНФИДЕНЦИАЛЬНОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ
Национального движения крымских татар – НДКТ
В распоряжение Национального движения в порядке утечки информации поступил один из конфиденциальных документов, призванных предопределить судьбу крымскотатарского народа. Такие документы иногда поступают полвека спустя, уже сыграв свою зловещую роль: например, высочайшие повеления царей, обнародованные и проанализированные Аметом Озенбашлы в его книге «Иджрет. Крымская трагедия при царской власти».
Имперские силы с середины 20-х годов готовились оспорить и отвергнуть, растоптать и смести клятвы партии большевиков перед всем миром крымскотатарскому народу о восстановлении суверенитета этого народа в рамках национальной государственности крымских татар – Крымской АССР. В ответ на это нокаутирующее разоблачение ярчайшего представителя плеяды крымскотатарских демократов они сфабриковали «дело Вели Ибраимова». Под видом разгрома «велиибраимовщины», «султангалиевщины» и подобных кампаний эти имперские силы, вызревавшие на дрожжах того же большевизма, спешили вырезать всю мыслящую прослойку крымскотатарского авангарда.
Эти зверствования имперских сил вполне объяснялись провалом их планов осуществления выселения крымскотатарского народа ещё в бытность во главе КрымЦИКа В. Ибраимова с параллельной маскирующей колонизацией Крыма еврейскими колонистами. В основу провалившегося в середине 20-х годов (но навёрстанного в 1944 году) плана был положен очередной «конфиденциальный» «документ»: «Обращение главной Дирекции и крымскотатарского национального парламента к германскому правительству 21 июля 1918 года». Программное преступное толкование этого эквивалента «протокола сионских мудрецов» в применении только уже к крымскотатарскому народу было дано секретным «Постановлением ГКО от 11.05. 1944 года».
И опять, в качестве вероломной маскировки сталинская машина провокаций прибегла к «интернационалистическому» трюку – письму руководства «Совинформбюро» к вождю народов о целесообразности замещения Крымской АССР на Еврейскую АССР (естественно, вместе с носителями государственности) с той же идиотической простотой: как на патефоне в хмельном застолье можно менять одну пластинку на другую, раздавливая их затем каблуком. Незадачливые авторы письма от 15 февраля 1944 года вскоре были расстреляны, так и не услышав ни одного аккорда возжеланной мелодии.
Зато пресловутое «Обращение главной дирекции», как и все гениальные творения магистров «ордена меченосцев», как будто на них и не стоит клейма «б/у», как только новое лжевластие отвергло стратегию на восстановление национальной целостности и государственности распотрошённого и растоптанного народа, снова возвращено в политику особого эксперимента неошовинизма в Причерноморье.
За исчезновением Совинформбюро к провокации подключается «Центр этнополитических и региональных исследований», «Независимая экспертиза», питающаяся от «Фонда Сороса», Институт этнологии и антропологии, «Фонд Российских (да и не только российских?!) исследований» и т.п. – целая корпорация спецслужб. Это уже не дилетанты – пришибленные «историки» вроде П. Надинского, это отнюдь не доверчивые артисты или музыканты. Это лощёный Эмиль Паин, социолог, непременная примадонна «Итогов», куда случайных не пускают. Это другие доктора и профессора из прейскуранта института им. Миклухо-Маклая. Они с пулемётной скоростью пекут одни открытия за другими, радуя мир тем, что, например, крымские татары сами считают, что в Крыму им исторически принадлежат только четыре «зоны» (резервации, то бишь), пятью годами ранее оконтуренные секретным Постановлением Н. Рыжкова № 1476 от 14.12. 1987 г. Или, что крымскотатарский народ «скорее готов умыться собственной кровью, чем расстаться со своей мечтой» – сформулированной для него партнёрами по Брестскому миру через упомянутое «Обращение главной дирекции и крымскотатарского национального парламента». Поскольку «умывание» уже было задействовано в диспозиции «оперативно-тактической» провокации, институт этнологии рассекретил его через свой опус «Крымскотатарское национальное движение» (Москва, РАН, 10.02. 1992 г.), спешно, за полтора месяца подготовленный и выпущенный в свет к началу «акции Киев-92».
Модель провокации универсальна и продумана до мелочей. Манипулируя «Обращением главной дирекции…» и спекулируя ею, крымскотатарский народ изображается инициатором и главным звеном глобального геополитического умысла и сговора, имеющего катастрофические последствия для державы (Российской империи, СССР, России и Украины или их перспектив, – в зависимости от реалий исторической эпохи). Искусство составления «протокола» имперских акул в том и состояло, чтобы создать предлог, позволяющий любой из них ввязаться в спор за делёжку или спровоцировать её, спровоцировать предлоги для дальнейшей экспансии. В самом «Обращении главной дирекции…» таких предлогов вполне достаточно. Но для привязки к особенностям переживаемой эпохи имперский клуб нуждается в дополнительной конкретизации отдельных моментов, что и объясняет периодическое появление новых конфиденциальных документов, представляющих, несомненно, продукт коллективной мысли и коллективного руководства в рамках «клуба».
Каждую сторону устраивало, если инициатива может быть инсценирована как исходящая от крымскотатарского народа: его исторический статус исконного на данной территории позволял бы этой стороне свои хищнические планы выдавать за благородное опекунство и посредничество. Поэтому под «протокол» подводится столь высокая эгида: «Главная дирекция», «крымскотатарский национальный парламент»…. Поэтому и три четверти столетия спустя, теоретиками институтов, работающих на субподряде Старой и Лубянской площадей, была отработана и реализована программа насаждения крымскотатарскому народу «курултая» и «меджлиса крымскотатарского народа».
Программно-уставными документами, разработанными теми же центрами, предусматривалось создание «меджлису» имиджа «высшего, единого, единственного, полномочного, представительного органа крымскотатарского народа». В создании этого института и его имиджа были задействованы все подконтрольные тоталитарному режиму органы, службы и СМИ. Но в их планы входит больше, чем только инсценировка в глазах непосвящённого и обманутого общественного и мирового мнения имиджа «меджлиса» как единственного полномочного и демократически избранного представительного органа крымскотатарского народа, разгромив при этом действительные механизмы формирования политической воли народа.
Смыслом и содержанием провокации является непрерывное навязывание крымскотатарскому народу стереотипа поведения, отвечающего замыслу клуба, программе провокации, непрерывное манипулирование мнением и поведением, прежде всего самого крымскотатарского народа. Поэтому «меджлис» и создавался как жёсткая тоталитарная, иерархическая, стоящая вне контроля и критики снизу («высшая, единая, единственно полномочная…») структура. Вместе с тем внутри себя – никакой работы мысли, никакой инициативы, полное подчинение программе имперского клуба и её кураторам. Все основные документы разрабатываются там – в державных институтах и спеццентрах, – будь то «Конституция меджлиса – основной закон крымскотатарского народа» (что соответствовало общему замыслу формирования права по «принципу национальностей», принятому для развала Союза), или же это диспозиция конкретной очередной «оперативно-тактической разработки» – «акции» или же очередной конфиденциальный документ, корректирующий программу. Но в основе непреложно оставался «протокол» от 21 июля 1918 года, (о котором институт этнологии РАН, претендуя на фактического выразителя воли и менталитета крымскотатарского народа, сообщает в упомянутом провокационном труде «Крымскотатарское национальное движение»), отзывается как о неком политическом программном документе крымскотатарского народа.
Это, конечно, не означает, что проблематику крымского полигона провокаций и ристалища имперского клуба не дополняют иные программы. Каждый контрагент потенциальной делёжки непременно пополняет программу «Крым без крымскотатарского народа» аргументами, обосновывающими его особое право и место в этой делёжке. Не говоря о широко известных плане Линдеквиста (1914 г., министр колоний кайзеровской Германии) и «меморандуме Бормана» 1941 г.
превращении Крыма в «Германскую Ривьеру». Не говоря о менее притязательных толкованиях Крыма как, скажем, «Морской Армении». Здесь и широкомасштабный план, в русле раздела советского наследства, создания из Крыма «Королевства Готия» в рамках «Германо-Украинского Королевства», выдвинутого Всемирным немецким экологическим союзом и стоящими за его спиной полудюжиной респектабельных фондов (Всемирный Фонд конверсии, «Фонд Ватикана» и пр.). По поводу этого плана почтительно отмалчиваются не только державные и общественные (в том числе «оппозиционные») силы в Киеве, но даже ура-патриотические силы, как бабуринский «Союз».Причину, по-видимому, позволяет понять новый конфиденциальный документ, вышедший из недр «Центра этнополитических и региональных исследований» в Москве, датированный мартом 1993 года на 37 листах и озаглавленный «Пути самоопределения крымскотатарского народа». Идентичность его не даёт повода для сомнений, ибо все рецепты и императивы документа прямо вытекают из сущности всей программы и подтверждаются всем ходом развития событий в Крыму и вокруг Крыма, остающимся непонятным без этого документа.
Суть и назначение разработки, оставляющей впечатление не подлежащей ослушанию инструкции всем субъектам постсоветского пространства, видны из следующих выдержек:
«В настоящее время построение концепции восстановления в правах крымскотатарского народа и воссоздание его государственности на основе абсолютизации универсального принципа равенства и самоопределения народов признать недостаточно конструктивным в силу ряда обстоятельств юридического свойства» (с. 14).
Суть дела, конечно, не в том, зачем это нужно «абсолютизировать» (то есть искусственно доводить до абсурда) тот или иной принцип, и не в объективных трудностях процесса восстановления в правах бесправного народа, и не в тех подтасовках, которыми не могут не заниматься научные спецслужбы имперского пошиба, и не в «обстоятельствах». А именно в том, что и сегодня властным силам восстановление в правах крымскотатарского народа не представляется «конструктивным». И они ставят директиву сохранять бесправное положение и указывают, каким путём это можно и нужно обеспечить:
«…рассчитывать сейчас на реорганизацию государственного устройства Крыма столь кардинальным образом – не приходится. Поэтому на уровне оперативно-тактических задач основные усилия на данном этапе могут быть сосредоточены на признании крымскими властями Курултая и Меджлиса…» (стр. 29), «…утверждая в общественном мнении «образ» Меджлиса как единственно полномочного демократически избранного представительного органа крымских татар» (стр. 36).
Итак, противодействие такому «кардинальному» развитию событий, как действительное восстановление в правах крымскотатарского народа директируется как военно-политическая операция. Залогом её успешности является продолжение игры вокруг «меджлиса» – органа, призванного подменить сам народ, не допускать возможности, чтобы народ сам мог непосредственно представлять себя вообще и чтобы он непременно оставался за бортом властных – законодательных и исполнительных структур Крыма и Украины. Таким – «догосударственной структурой» и задумывался на Старой и Лубянской площадях «меджлис», как и составлялся там «основной закон крымскотатарского народа».
Спрашивается, если «меджлис» – это «демократически избранный» (как вообще КПСС могло инсценировать «демократические выборы») и «единственно полномочный орган крымских татар», то может ли позволить себе демократическое государство, общество и международное право допустить ещё какие бы то ни было выборы от крымских татар в какие бы то ни было другие органы, подрывая и нарушая полномочия «единственно полномочного органа? Естественно они не посмеют и не позволят этого сделать. И этот великий демократический замысел генеральных спецслужб незамедлительно начинает реализовываться. Форвард демократии на полуострове – Союз коммунистов Крыма (крёстный отец «курултая» и «меджлиса» и неподлежащей «радикальной реорганизации» Республики Крым образца 1991 года) выступил в союзе с РДК яростным противником проекта избирательного закона, предусматривающего даже минимальную квоту для крымскотатарского народа в Верховном Совете Крыма. Как и черносотенная партия в России, они твёрдо стоят на принципе «пропорционального представительства», выдвинув альтернативный проект такого рода. Он, скорее всего, будет принят оставшимся с «допотопных» времён парламентом Крыма таким, чтобы облегчить «меджлису» и его попутчикам мотивировку для вероятного бойкота выборов.
Как следует из конфиденциального документа «этнологов» и в случае бойкота «меджлису» будет гарантирован имидж «высшего и единственно законного…», а крымскотатарский народ останется пребывать в лихорадке «акций», погромов и «штурмов». Если же в Москве Киеве в последний момент сочтут рискованным саморазоблачением сохранять стерилизацию крымского парламента, то «меджлису» порекомендуют бойкота не объявлять и занять предназначенное для него количество мест из тех, что может обеспечить «пропорциональный» принцип (это будет меньше предусмотренных квотой 14 из 80 мест). Оставшаяся часть мест достанется представителям Национального движения и другим неангажированным кандидатам. Самая деликатная особенность состоит в том, что разница между «квотным» числом в 14 мест и тем, что может обеспечить «пропорциональный принцип» (вероятно 4-5 мест) также планируется заполнить татарскими кандидатурами, но из «стратегического резерва». Их могут подсунуть через партийные списки того же СКК, ПЭВК, РДК, Русской партии. Эта часть потенциального депутатского корпуса из крымских татар (если в Москве и Киеве сочтут невозможным сохранять стерилизацию крымского парламента) будет той, наиболее доверенной, послушной (и более квалифицированной) частью, которая и будет призвана гарантировать продолжение программы конфиденциальных документов.
Ещё в тот период, когда ЦК КПСС и крымский Реском КПУ отрабатывали идею «курултая-меджлиса», его будущие функционеры и «идеологи» вовсю пели аллилуйю главным спасителям крымских татар. Тем, кто разрабатывает сегодня для него схемы и итоги «социологических обследований» и рекомендаций, модели «НОКТа» (национальной организации крымских татар) или заменившего её «меджлиса», легализованные в «центры» типа «центра этнополитических исследований», создавали им имидж наилучших толкователей и выразителей интересов крымскотатарского народа и «путей его самоопределения».
Теперь эти поводыри, опекуны, спасители, толкователи и гадатели в «конфиденциальном» (только от самого спасаемого и обожаемого ими крымскотатарского народа) документе захлёбываются от хвалебных эпитетов своему детищу и самому методу насаждения микрототалитарных структур для расчленения и устранения с арены собственной внутренней политической инициативы борющегося многие десятилетия народа:
«…важным этапом в организационном и идеологическом оформлении крымскотатарского национального движения стал Курултай (съезд) полномочных представителей крымскотатарского народа 1991 г. Курултай принял Декларацию о национальном суверенитете…, в которой провозгласил образование Меджлиса – высшего полномочного представительного органа крымских татар» (стр. 8).
Что означало это «организационное и идеологическое оформление» – вероломное встраивание национального движения в кильватер «протокола» от 21.07.1918 г. – показано в заявлении региональной встречи представителей НДКТ от 21.11.1992 г. «Антикнига к часу «Икс» и в резолюции следующей встречи 05.12.1992 г. «Кухня стратегических провокаций за работой». Здесь следует напомнить только, что декларацию о национальном суверенитете крымскотатарского народа народ провозгласил не на «курултае», осуществляющем программу старолубянского подворья, а 18 годами ранее – в декабре 1974 года и в Акте № 2 в рамках общенационального заявления «Требование, непреклонная воля крымскотатарского народа», скреплённого 25 тысячами подписей.
Наказом народа, Актом № 2 о национальном суверенитете, крымскотатарский народ полномочия осуществлять коренные интересы и всю полноту властно-государственных полномочий возложил на структуры автономной Республики, определив любое иное решение, кем бы оно ни было принято, или согласовано, как предательство интересов крымскотатарского народа и стремление увековечить его бесправие.
Конфиденциальный документ – инструкция центра этнополитических исследований находит для крымскотатарского народа именно этот путь и даёт развёрнутую программу – рецептов для «меджлиса» как улучшить свой имидж и что должно быть сделано для того, чтобы никоим образом не допустить действительного восстановления равноправия крымскотатарского народа. Надо сказать, что эти рецепты сделаны весьма квалифицированно. Кураторы сочли возможным убрать из арсенала «меджлиса» предписанный ими ранее тезис о «национальном государстве крымских татар» (в лозунгах «курултая» это звучало как восстановление «статуса до 1783 года»), а также замысел придания крымскотатарскому статусу «борющегося за своё освобождение». Московские конторы убедились, что они переоценивали способность своей холуйской системы манипулировать крымскотатарским народом, хотя продолжают уверять абонентов, которым адресовано конфиденциальное эссе, что через «курултай» создан действенный механизм самоорганизации крымских татар» (стр. 9).
Спецслужбы обещают «меджлису» самый широкий ангажемент, – укрепление внутрикрымского и внешнего положения «меджлиса», «деятельность…одновременно на четырёх уровнях: на уровне Крыма, уровне Украины, уровне СНГ и на широком международном уровне» (стр. 27–28). Так же самую широкую поддержку через прессу этих «уровней» (всё это детально расписано), но при непременном отказе «меджлиса» от требований Наказа крымскотатарского народа:
«перенос акцента с основной стратегической цели – политического самоопределения в полном объёме… на обеспечение реализации отдельных составляющих…, равно как и на решение конкретных, прикладных задач» (стр. 27).
Бесспорно, верхушка «меджлиса» получила рассматриваемую инструкцию ещё в марте (если не ранее), получили её и приняли к исполнению официальный Киев и Симферополь. К такому выводу склоняют как принятие «меджлисом» решения о проведении «курултая» (в июне 1993 г.), так и подключение структур Совмина Крыма к подготовке проведения этого мероприятия, заискивание исполнительных структур Украины перед «меджлисом»; заявление СНБУ о непричастности «меджлиса» к «штурму» здания Верховного Совета, заигрывание МИДа и Минобороны, направление всяческих ООНовских инспекторов за трактовками положения в крымскотатарском вопросе в «меджлис» с изолированием от непосредственного, без надзирателей ознакомления, полная передача телерадиоэфира национального вещания в Крыму в руки «меджлиса».
Щедро оплачиваемая, озолотившаяся, а потому легко мобильная верхушка «меджлиса», полностью увязшая в авантюре, повязанная видимой безответственностью и поднадзорной бесконтрольностью во всяческих «акциях», будь то деление гуманитарных одеял или подведение масс под дубинки, примет к исполнению и это новое задание, рассчитывая в любой момент «дать дёру».
Официальный Киев и Симферополь, однако, мирятся с таким неприкрытым диктатом и шантажом из московских спецслужб. Они полагают, что их соучастие в принесении в жертву крымскотатарского народа будет оценено и в торгах по отдельным позициям крымской проблемы (вопрос флота, Севастополя, паритета обмена рубль-купон, торгов между Крымом и Киевом по представительству Президента и пр. и пр.) – принесёт определённые дивиденды, но отнюдь не запутает их в неразрешимых противоречиях. Напротив, в нужный момент они рассчитывают на «радикальное решение» через «ферганский» или «ингушский» вариант. Кроме того, продолжатели сценария 1918 года из московского аналитического центра откровенно льстят державникам из Киева, похвалив замысел национальной политики, вынашивавшейся в начале века Украинской Народной Республикой (УНР), принцип экстерриториальной автономии для «непрофилирующих» наций державы. Они мягко пеняют непонятливости Киева – «меджлис» сконструирован именно под этот принцип, будет повиноваться, надёжно обеспечивая уход от решения крымскотатарского вопроса и потому в интересах унитаризма «строители новой украинской государственности должны без предвзятости отнестись к правовому творчеству крымских татар» (стр. 10) – то есть московских режиссёров.
Конфиденциальный документ фактически развивает главные положения сговора 1954 года. Тогда мужи империи, понимавшие неизбежность жёстких потрясений, договорились обеспечить главное – не допустить подлинного восстановления суверенитета и равноправия растерзанного народа, ибо это позволяет сохранять Крым как камень преткновения и плацдарм дестабилизации в Причерноморье. От «меджлиса», естественно, были получены согласования (как якобы, от имени крымскотатарского народа) на сохранение в силе сговора 1954 года. На такую линию поведения «меджлис» был «зомбирован» именно Москвой и центр этнополитических исследований как раз представляет именно такие силы. И они стремятся сосватать Киеву «меджлис» в русле традиционного сговора и, как показывают события, – небезуспешно. Указание всемерно поддерживать «меджлис», продолжая имитацию его «непризнания», прошло по всей системе исполнительных органов Украины сверху донизу. Союз распался только на уровне гарантий народам и личности, но не на уровне родства душ архитекторов «новой исторической общности».
Документ демонстрирует Киеву примирительные жесты: он рекомендует «меджлису» «…сотрудничество с проукраински настроенными руководителями и украинскими организациями в северных районах Крыма» (стр. 30); тонко отслеживая настроения официальных Киева и Крыма, предлагает «вхождение представителей Меджлиса в общетерриториальный представительный орган» (стр. 30), то есть находит чрезмерной даже свою идею о второй палате (по сути) – «палате папуасов» ВС Крыма, заменяя её идеей «общетерриториального представительного органа, – что то вроде «совета церквей», уже возносящего в Симферополе свои молитвы здравие каждого нового шага крымского руководства. И самое главное: руководство Украины вместо некомплементарного и беспокойного своим несогласием на обман и требованием действительного равноправия народа, может иметь дело с одним-двумя из вождей «меджлиса», чьи даже непомерные запросы и амбиции и дешевле для казны и более безболезненно могут быть проигнорированы за сходный бахшиш.
«Центр» сообщает о проведённой подготовительной работе, обеспечивающей стопроцентную монополию и контроль за толкованием и информацией о содержании и состоянии крымскотатарского вопроса. Если ранее народ «думал» так, как думает партия, то теперь хором будет скандировать по подсказкам «меджлиса», а «меджлис» будет «думать» так, как установил «центр», уже замкнувший «…все структуры и рычаги воздействия, присущие гражданскому обществу (движения, партии, неправительственные организации, группы, влияющие на формирование общественного мнения, в том числе на научную общественность» (стр. 33—34) в рамках СНГ и на международном уровне.
«Останкино» для «центра, – это мелочи. Тотальный обман и манипулирование общественным сознанием, обусловившим полувековое проведение крымского и подобных «экспериментов» требует для своего продолжения создания «либерально-демократического имиджа» марионеточным и потому наделяемым фикцией «высших полномочий» органов или вождей, заменяющих народ.
Крым играл в СССР и продолжает играть для постсоветского пространства роль полигона, где обкатываются «перспективные модели» национальной политики. Они сегодня актуальны для РФ (Союз уже пожал плоды таких экспериментов) и приурочены к году, объявленному «годом коренных народов».
«Центр» далёк от примитивного, как в 1944 году, отрицания права на самоопределение народов. Он просто находит его «недостаточно конструктивным», ссылаясь на сложность восприятия его хотя бы и «юридически корректных», положений, а другие, считает «неопределёнными». И лишь после такой манипуляции лозунгами, создав себе имидж «либерал-демократичности», московский стратегический центр приглашает украинское руководство совместно противостоять», опираясь на «меджлис», восстановлению действительного равноправия крымскотатарского народа, перетряхивая побрякушки «персонально-культурной автономии», некогда облюбованные идеологами УНР (1918 г.):
«Особое значение создание Меджлиса имело в условиях Украины, вставшей на путь восстановления независимости, существовавшей во времена УНР. Именно в УНР впервые в мире был принят закон о национально-персональной автономии… закон и Конституция (УНР) гарантировали всем этническим общностям Украины «право на самостоятельное обустройство своей жизни… вне зависимости от места и формы поселения в УНР» и предусматривали способы её организации в виде национальных союзов» (стр. 9).
Не забыв напомнить, что «члены некоренной этнорегиональной общности не могут быть лишены индивидуальных и коллективных прав лишь на том основании, что где-то в ином месте существует государство родственного им (!) народа. Этнополитические шарлатаны выдвигают ряд «теоретических» доводов, призванных убедить, что в Крыму никак не должно быть допущено международно-правовое обеспечение и гарантирование прав целостного существования крымскотатарского народа. Эти доводы сделаны, правда, только на уровне расплывчатых намёков и инсинуаций, их анализ занял бы много места, но спекулятивный их характер виден уже из приведённых льстивых, усыпляющих как крымских татар, так и Украину доводов.
Дело в том, что в «УНР» Крым не состоял. Но даже если помыслить, что план германского оккупационного командования, патронировавшего идею включения Крыма в состав Украины 1918 года, удалось бы реализовать (а за спиной московского этнополитического центра и сегодня маячат через различного рода «фонды» и прямой подкуп экспертов геостратегические интересы членов западного клуба и всего «клуба» вкупе), то формула «вне зависимости от места и формы поселения в УНР крымскотатарского народа» для 1918 года и для 1993 года означает существенно разные фактические и политические реалии. «Национальный союз» крымских татар со всей этой наглой фикцией составления «кадастра на основе заявлений о национальной принадлежности», «права законодательства и управления в границах компетенции», «свой ежегодный бюджет за счёт налогообложения своих членов и иных финансовых поступлений» то есть поборы «меджлиса» на своё содержание (плюс драное нижнее бельё из-за рубежа) и пр. и пр. – это сохранение распотрошения народа, это оставление большей части народа вне Украины, закрепляемой законами об иммиграции, о гражданстве, это СНГовское «правовое поле», игнорирующее проблему возвращения крымскотатарского народа. Это, наконец, «Закон о разграничении полномочий между органами госвласти Крыма и Украины», и проект Конституции Украины, вообще не упоминающие о существовании крымскотатарского народа, а Крыму не оставляющие никаких полномочий. Так что сегодня «национальный союз» в духе «Конституции УНР» – это закрепление главных идей плана 1944 и 1954 года, это создание особой янычарской команды, которая призвана сохранять, охранять и маскировать проведение этого плана и, как плата за самоотверженную службу, облагать налогами «своих членов», для чего и нужен этот самый «кадастр». А вся система международной службы информации должна быть подключена на внушение непреложности и благотворности такого порядка вещей.
Лукавит «центр» и по другому вопросу – «меджлис» создавался полностью по московской доктрине единой имперской политики службами ЦК КПСС, секретариата Верховного Совета, в московских аналитических центрах составлялись для него документы и стратегия» (конфиденциальный документ – очередной этап директивного командования). Причастность высших чинов и органов Украины, как на этапе 1989 – 1991 годов, так и на текущем этапе к такому геополитическому творчеству состояла исключительно в рамках исполнения ими своих функций в этой политике. Чем выше ранг, тем жёстче ответственность и коварней функции. В 1918 году, когда основное материнское ядро нации крымских татар компактно обреталось в рамках территории исторического формирования, идеи «национального союза» не могли иметь для крымскотатарского народа столь роковых последствий и в целом могли рассматриваться в качестве великодержавной, но внутриукраинской идеи. Сегодняшние исторические реалии любые имперские иллюзии и предприятия державных мужей и «оппозиционеров» Украины неизбежно загоняют Украину в фарватер, арьергард и силки коварных, давно просчитанных и свёрстанных планов регионального и глобального масштаба, неуклонно подгоняя её к тому моменту, когда эти силки начнут стягивать петлю с катастрофической быстротой и неумолимостью. А чтобы заманить в эти силки, можно пофлиртовать и славословиями в адрес УНР и в адрес «курултая 1918 года». Простой народ доверчив и легковерен.
И насчёт «некоренных этнорегиональных общностей». Их коллективные и индивидуальные права должны гарантироваться, безусловно, но ведь эти права как раз и зависят от того, существует ли и где находится государство «родственного им народа». Точнее не сами права, а конкретные условия и формы их реализации (права любой личности повсюду должны быть равными правам другой личности иной национальности, живущей рядом). Одно дело община мариупольских греков, тысячелетия как оторванная от конкретики Греции и весьма символические связи Греции и Украины, другое дело – русское население Крыма. Не где-то на Марсе существует некое государство некоего «родственного» народа – русского народа. И никаких двух русских народов нет и план создания таких двух «русских народов» – в Крыму и вне Крыма есть низкопробная мистификация и провокация «этнополитологов». Задача национальной политики как раз и состоит в том, чтобы снимать искусственные преграды и помехи неделимости цивилизации на земле.
Бесспорно утверждение документа, что политические формы самоопределения должны гарантировать, что «государство должно представлять всех граждан региона и гарантировать их права в равной степени» (стр. 20) и потому (несколько выше по тексту) «ссылки на существование национально-территориальных форм государственности…не могут служить основанием для отказа в праве на самоопределение». Только это надо делать не в порядке подхалимажа Германии или белым в Африке (речь шла о немцах в России и бурах в ЮАР), а в принципе, и тем более не отказывать в восстановлении прав растоптанных народов. Нужен не «имидж» либеральной демократии, а отказ от соучастия в преступлении геноцида. Тогда даже персональное черносотенное мировоззрение останется в рамках либерального круга семьи черносотенцев.
Пустопорожни и другие теоретизирования бромлеевско-тишковского подворья. Насчёт объективных, якобы, препятствий реализации права народа на самоопределение, как – «договорной характер всего международного права». Хорошо ещё не утвердили «референдумный» принцип, чтобы по два раза на неделю иметь возможность менять систему «права». И неужели договора подписываются в международной практике так, как некоторые вердикты в России и Украине, – башмаком об трибуну? Неужели такова и Всеобщая декларация прав личности, Акты по предотвращению геноцида, резолюция ООН, осуждающая агрессию в Афганистане?
Или: «неопределённость используемых терминов «народ», «самоопределение», обусловившая абстрактный характер провозглашения этого права» (стр. 14). Но ведь это не дефект, а непреложное условие универсальности и дееспособности системы права. В стремлении Германии «нах Остен» в самом замысле попирались права и само право на существование всех народов, стоявших на этом пути или обретавшихся на территориях, обладавших заманчивыми природно-климатическими или военно-стратегическими свойствами. И потому для всех и каждого народа план «Ост» нёс смертельную опасность, хотя прагматизм разбоя диктовал нацизму дифференцировать тактические шаги (как этот метод обыгрывают и создатели конфиденциального документа), в частности, создавая и обласкивая холуйские структуры на оккупированной территории, устанавливая даже градации (права на самоопределение) народов, в стратегической перспективе подлежащих уничтожению в их историческом качестве. Так вот в рамках исторического и правового разрешения конфликта «плана Ост» согласно «неопределённым и абстрактным» понятиям международного права реален и не составляет никакой абстракции и неопределённости «советский народ». Это понятие непреложно предусматривало и срыв идеи «меморандума Бормана» о депортации крымскотатарского народа в Германию и планы уничтожения славян, и планы сотворения «нордической расы» в отличие от фиктивного (но не «абстрактного»!) толкования этого понятия в брежневской доктрине унитаризации.
Или: «противоречие права на самоопределение принципу сохранения территориальной целостности» (стр. 15). «Теоретики почему-то забывают, что этот последний принцип столь же абстрактен и неопределёнен и абстрактное противопоставление принципов самоопределения и территориальной целостности нелепо и лицемерно. И действительное правосознание и неудовлетворённые глобалистские амбиции крупных и мелких международных охранников вполне смирились с пренебрежением принципом «территориальной целостности» в Европе (Германия, Чехословакия, Югославия) и Азии (тот же раздел СССР). Эти два принципа представляют две стороны исторического процесса и не допускают только волюнтаризма и исторического невежества. Самоопределение не всегда обязательно сопряжено с территориальным переделом в «классическом» понимании столыпинских отрубов или хрущёвских дарений.
«… юридически строгое обоснование права крымскотатарского народа на самоопределение на международном уровне сопряжено с теоретическими трудностями, дающими возможность оппонентам вести бесконечные дискуссии, поэтому поводу, блокируя попытки практической его реализации» (стр. 15).
Нет, зачем же. Надо только отстранить шарлатанов из «этнополитических» спеццентров, кстати, безошибочно знавших с кого содрать кругленькие суммы за каждое очередное «исследование», уводящее вопрос от решения, разрушавшее уже наработанное – из татарских карманов, выуживавшиеся руками подопечной структуры холопов, – «ЦИГов», «ЦСов», татарских музорев из Госкомиссии Догужиева и прочих, не взирая на «неопределённость» такого понятия как «народ»!
Бесспорно: крымскотатарский вопрос и порождённый через создание этого вопроса более общий вопрос о Крыме не может быть решён вне доброй воли и исторически ответственного перед своими народами руководства и высших конституционно действующих органов правопреемницы СССР – России, наследующей имперской союзной волей территорию Крыма – Украины и полвека, приходующих плоды мускульной и интеллектуальной силы крымскотатарского народа регионов высылки.
Юридическая строгость обоснования проблем, имеющих статистическую природу, регулирующих вероятные процессы обуславливаются адекватностью выработанных всей историей принципов и наполняется ответственным правотворчеством, во всяком случае, избегающих подлогов и передергиваний, всякой нелегальщины сил, непосредственным участием всех субъектов правоотношений.
Политико-правовая база, заложенная в основу создания и функционирования Крымской АССР, Постановление ВС СССР № 845-1 «О выводах и предложениях комиссии Совета Национальностей ВС СССР по проблемам крымскотатарского народа», требования и непреклонная воля крымскотатарского народа, изложенные им в Наказе (скреплённом более 5 миллионами подписей крымских татар всех возрастов и поколений за треть века) и в Актах №№ 1–7 о суверенитете, об объёме исторического наследия прав и состояний, подлежащих возвращению и восстановлению, – вполне строго очерчивают цели, предмет и пути решения.
Дополнительные особенности, возникающие ввиду распада СССР, учтены и предложены всем субъектам правоотношений в этой проблеме «Концепцией прав и отношений в Крыму» (проект), предложенной Национальным движением крымских татар в итоге длительного обсуждения и проработки в компетентных и ответственных кругах всех этих субъектов правоотношений. Вопрос может быть решён и будет решён без увода в трясину доктрины «персональной автономии».
Необходимо отметить, что «конфиденциальный трактат» «московского этнополитического центра», датированный мартом 1993 г., фактически только подводит итог процесса широкой реализации его главных установок руководством Украины, Крыма, структурами старого Госкомнаца РФ и другими государствами СНГ и составлен только с целью, легализовать этот курс. Плоды такой «конфиденциальной» деятельности законодательных и исполнительных структур хорошо известны и ведут к катастрофе. НДКТ, выступая с настоящим «неконфиденциальным заявлением» надеется, что в руководстве Украины и России, во всех общественно-политических кругах оценят сложившуюся ситуацию и сделают соответствующие выводы. Крымскотатарский народ имеет право рассчитывать, что его жизнь и права в той же мере насущны, святы и неабстрактны, как проблемы суверенизации Украины, южные и восточные проблемы России и не должны из десятилетия в десятилетие приноситься в жертву произволу.
25 апреля 1993 г. г. Новороссийск
Comments: